Собственность мажора

Схватившись за ручку, прикладываю к замку таблетку и роняю ключи, когда в дверь рядом с моей головой упирается рука. Дверь захлопывается, а я возмущенно оборачиваюсь и влипаю в два хмурых голубых глаза.

Нависнув надо мной, Барков кружит глазами по моему лицу. Я делаю тоже самое с его лицом, глядя снизу вверх.

В нем ничего не изменилось. Это он. Его скулы, подбородок, губы. Все то, что мне в нем так нравится.

– Чего тебе? – спрашиваю грубо.

Вместо ответа он вдруг протягивает руку и, хмурясь еще больше, зажимает между пальцев торчащую из-под моей шапки прядь волос.

– Че за?.. – бормочет, без разрешения срывая с меня шапку.

– Эй! – возмущаюсь, пытаясь вырвать ее, но он отводит руку и поднимает ее вверх.

От возмущения мои щеки начинают полыхать, и, кажется, подскакивает давление.

На лице этого просто беспредельного нахала выражение комичного изумления. Настолько натуральное, что я могла бы засмеяться, но мне совсем не смешно.

– Офигеть… – все также бормочет он, продолжая на меня пялиться. – Прикольно…

Где-то очень глубоко внутри меня загорается маленькая красная лампочка. Она мигает, как ненормальна, предупреждая об опасности.

– Иди в задницу, – отрезаю я. – Дай сюда!

Возвращает мне шапку, и я быстро натягиваю ее на голову. Барков наклоняется и поднимает упавшие к моим ногам ключи.

– Пошли, прогуляемся, – машет головой на тротуар за своей спиной.

– Ага, сейчас, только валенки зашнурую, – протягиваю руку. – Дай ключи.

Засунув в карманы руки, вздыхает:

– Не-а.

Этот ответ приводит меня в ступор. Он одновременно простой и непостижимый. Смотрю на него, приоткрыв рот.

– В смысле? – требую я. – Мне домой надо.

– Зачем? – склоняет Ник на бок голову.

Мои брови сами собой хмурятся.

С ним что-то не так. Он какой-то не такой. Нет, в общем и целом он очень даже такой, как обычно, но какой-то… странный? Расслабленный?

– Чтобы тебя не видеть, – отвечаю ему. – Дай ключи.

– Не хочешь меня видеть, правда?

– Не.Хочу.Тебя.Видеть.Никогда.

Проговариваю это по слогам, делая шаг назад.

Почему он так смотрит?! Пристально и исподлобья.

– А трогать хочешь? – спрашивает не менее странно.

– Ты… ты пьяный что ли? – хрипит мой голос, а сердце подпрыгивает к горлу.

Лицо Баркова вдруг посещает улыбка.

Я в жизни не видела, чтобы он улыбался. Это сложно назвать полноценной улыбкой, но ему просто до обморока идет.

Посмотрев куда-то в сторону, он молчит секунду, а потом говорит:

– Теперь можешь смотреть. И трогать тоже можешь. Где захочешь.

Повернув ко мне голову, серьезно смотрит в мои глаза.

Сглатываю, потеряв дар речи.

Теперь?

Нет, нет, нет, нет…

– Я не собираюсь тебя трогать, – сиплю я. – Мне надо домой. Дай ключи…

– Домой пока рано, – делает он шаг вперед, глядя на меня так… так…

Его слова с колоссальным опозданием доходят до меня.

Ах вот как? Там дома его отец, можно даже не сомневаться.

Меня накрывает разочарование. Такое острое, что я прячу глаза.

– Ты мне… зубы заговариваешь, да?

– В том числе, – сжимает ладонями мои плечи.

– Ты издеваешься?!

Дернув меня в сторону, заставляет отойти от двери и прижимает спиной к стене рядом. А потом подходит так близко, что я чувствую его всего.

Проклятый транс сковывает движения. Смотрю на него, пока мои мысли сталкиваются друг с другом и рассыпаются на мелкие кусочки.

– Отомри, Оленёнок, – делает он глубокий вдох.

Смотрит на меня еще секунду, а потом себе под нос бормочет:

– Ладно. Погнали…

– Что?..

Смотрю на его руку, которой он упирается в стену над моей головой. Смотрю в его глаза, которые смотрят на меня с высоты его роста.

– Барков… – предупреждаю я, но в моем голосе паника.

Его ладонь обнимает мою щеку и подбородок.

Мое сердце выскакивает из груди.

Склонив голову, он замирает в миллиметре от моих губ, обдавая их дыханием.

У меня слабеют колени.

Глаза закрываются, и я перестаю дышать, превратившись томительное ожидание.

Я так долго этого ждала. И ничего не изменилось! Сейчас я его просто ненавижу.

А потом происходит это – лёгкое касание, от которого мое тело взрывается мурашками. Шумный вдох Баркова, и его губы сминают мои.

Немного жесткие и слишком напористые.

Хватаюсь пальцами за его плечи, чтобы не упасть. Его рука сдавливает мою талию.

Оторвавшись от моих губ, он смотрит в мое лицо. Его собственные губы приоткрыты, глаза сверкают.

Смотрю на него шокированно.

Как в замедленной съемке поднимаю руку и отвешиваю ему пощечину.

По его лицу, как вспышка, пробегает улыбка. В ответ он кладет ладонь на мою шею и целует опять.

Господи…

Он грубиян во всем. Даже в поцелуях.

Когда отстраняется во второй раз, я, не открывая глаз, шепчу:

– Я думала… ты умеешь лучше…

– Лучше чем Колесов? – слышу я грубый вопрос.

– Да…

Моей щеки касается холодный нос.

– Он тебя целовал?

Губы очерчивают скулу. Меня не держат ноги. Жмурю глаза, откидывая голову.

– Не твое собачье дело…

– Понравилось с ним?

Щекочет губами щеку.

– Да…

Сейчас я даже вспомнить не могу, как было с ним!

Губы Ника опять на моих. Только теперь мои знают чего ждать, поэтому подстраиваются под этого неандертальца.

Громко дышим в сумерках двора, которые навалились непонятно откуда.

– Расскажешь ему про это?