Собственник

Я снова посмотрел на воняющего мужика. Отвращение к нему ощущалось уже физически. Свело скулы и заныли суставы. Он становился все гаже и гаже, раздражая каждым сантиметром своего существа. Но я, как мазохист, продолжал упрямо его рассматривать, пока гадливость не перехлестнула через край и не заставила выскочить из маршрутки, сминая невидимой стеной «защиты», и без того спрессованных людей.

Что это было?

Никогда прежде я не испытывал подобной ненависти!

Благо уже стемнело, улицы заполнились темными, безликими силуэтами, и, слава Богу! Мне казалось, что испытанное только что отвращение будет «подпитываться» каждым встречным лицом.

К своему дому я вернулся в такое время, когда обычно во дворе никого уже нет. И был очень удивлен, увидев перед подъездом высокого мужчину в длинном дорогом пальто. Только успел подумать, что серьезные друзья Гольданцева нашли меня слишком быстро, как вдруг мужчина обернулся и, почти бегом, бросился навстречу.

В другое время я бы, честно говоря, струхнул. Убегать, конечно, не стал бы, но что-нибудь тяжелое вокруг поискал. Теперь же, странная смесь безразличия и отвращения позволила только скривить губы в усмешке. «Давай, давай, – бесшабашно подумал я, – попробуй примени ко мне свои чудодейственные методы. А потом сбегай к Гольданцеву и спроси, как снять защиту с того, кому нечего терять». Но за миг до того, как мужчина оказался достаточно близко, чтобы хорошо его рассмотреть, я вдруг понял – он бежит не пытать меня, а спасать. И я его знаю. Он… О, нет! Он же умер!!!

– Саша! Са…

Крик замер. Мужчина остановился в двух шагах и схватился за голову.

– Господи, зачем вы это сделали?!

– А вы… Вы – Соломон Ильич Довгер? – спросил я, вырываясь, на мгновение из своего безразличия.

– Да.

Руки Соломона Ильича бессильно повисли вдоль тела. Он посмотрел с жалостью и кивнул, словно подтверждая свои слова. Но мне подтверждений не требовалось. За те годы, что я его не видел, Довгер не изменился ни на йоту. И новый прилив ненависти накрыл меня с головой. Живой, здоровый, преуспевающий… Интересно, как он в таком пальто ходил по нашему городу? Один меховой воротник чего стоит! Тут только бронированный «бумер» с охраной спасет… Впрочем, возможно, он так и перемещается по жизни. А мой дядя умер! И старший Гольданцев… Да и со мной, ещё неизвестно, что будет…

– Саша, – грустно произнес Довгер, – это Коля с вами сделал?

– Нет, это я сам.

Мне понравилось, как его перекорежило. Очень понравилось. Пожалуй, стоит «добить». Мне-то что? Кто меня теперь тронет?

– А Колю Гольданцева я убил. Не скажу, чтобы нарочно, просто оказался в нужном месте, в нужное время. Но он больше не живет.

Я думал, что Довгер уже после первых слов получит сердечный приступ, но нет, на короткий миг в его глазах вспыхнуло любопытство, и только потом ужас. Как раз такой, какого я и ждал.

– Убили?…. Боже мой! Но как? Зачем? Что произошло?….. Саша, мы немедленно должны поговорить! Давайте поднимемся к вам.

Я криво усмехнулся.

– Боюсь, вы не сумеете войти в мою квартиру.

– Сумею, сумею! Я уже поднимался. На вашей двери почти ничего не осталось. Лишь бы.., лишь бы вы сами смогли дотронуться до ручки.

Мне очень хотелось послать его подальше. За все. За то, что жив и здоров, за то, что появился так поздно, за напоминание об обмане Гольданцева… Впрочем, у меня ведь есть хороший эликсир. Никто не мешает подняться первым и избавить себя от ненужного общения – я совсем не хотел воскрешать рассказами то, что произошло сегодня у Гольданцева. Но, с другой стороны, Довгер должен объяснить, каким таким чудесным образом ему удалось воскреснуть, а заодно.., что он, кстати, имел в виду, говоря про ручку, до которой я не смогу дотронуться?

– Ладно, пошли.

Я сказал это, как можно небрежнее и пошел к подъезду, всем своим видом давая понять, что оказываю любезность, не имея, при этом, никакой личной заинтересованности.

Довгер поспешил следом.

– Саша, скажите, вы сделали это.., я имею в виду эликсир, вы использовали его до… м-м-м.., до трагедии, или после?

Господи, да какая ему разница? Или думает, что я получил от Гольданцева Абсолютный эликсир и хочет узнать, действительно ли убийство нейтрализует его побочные эффекты? Идиот! На мне всего лишь «защита».

– Вы прочли Васин дневник? – не унимался Довгер. – Вы до конца его дочитали?

Я резко обернулся и посмотрел на него сверху вниз – нас разделяла пара ступеней, ближе он подойти не мог.

– Послушайте, может, прежде чем задавать все эти вопросы, вы поясните, что такое вы сами? Вдруг от вас, от первого нужно скрывать все, что мне известно.

Лицо Довгера сделалось виноватым, но головы он не опустил.

– Справедливо. От вас, … да, справедливо. Но не на лестнице же это пояснять.

– Вот и я думаю, что на лестнице вообще говорить не стоит…

Мы поднялись к моей квартире. Дверь была только прикрыта, я вспомнил, что не запер её, уходя, но к ручке прикасаться почему-то не хотелось.

– Вы не можете? – с тревогой в голосе спросил Соломон Ильич.

– Черта с два…

Собственная слабость была мне непонятна, но демонстрировать её Довгеру не хотелось.