Собрание стихотворений

I Цель чистая моя, о наконец блесни же!

Я, как олень, бегу, и берег твой все ближе.

Как колос срезанный, у края родника

Я, жаждая, упал средь дудок тростника.

Но, чтобы совладать с любовью любопытной,

Покоя не смущу я водной глади скрытной!

Коль любите меня, вам, нимфы, должно спать,

Довольно вздоха вам, чтоб вдруг затрепетать.

Пусть, канув в сумерки, потерянно слабея,

В паденьи легкий лист заденет чуть Напею –

Чтоб спящий мир разбить, довольно и того…

Пока вы дремлете – сохранно волшебство

Но вмиг разрушит все малейшее движенье.

Мой берегите лик в глубоком сновиденьи…

Ведь лишь небытие рождает, претворясь!

Смотри же на меня, о небо, нимфам снясь!

Печально сам себя ищу в себе напрасно

И красота моя мне кажется неясной.

Мечтайте обо мне, о чистые ручьи

И прелесть и печаль мои без вас – ничьи.

Не видя самого на свете дорогого

В слезах мой взгляд падет на чуждого другого…

Быть может ждете вы иной, бесслезный, лик,

Спокойные, всегда в уборе повилик,

Тревожимы во сне нетленной высотою?

О Нимфы! К вам влекусь дорогой тайной тою,

Которой не сменить и не преодолеть.

Вам отзвук бурь людских приходится терпеть!

Глубоких ровных вод блаженные чертоги!

Я здесь совсем один!.. Пусть волны, эхо, боги,

Вздыхая, разрешат мне быть здесь одному!

Один! Опять один! К себе лишь самому

Я прихожу, придя к зерцалу под листвою.

Верхи дерев, застыв, молчат над головою,

Вдруг голосом другим заговорил родник –

Надежда слышится – к ней слухом я приник

Внимая, как трава растет в тени священной …

Коварная луна отбрасывает блик

На тайну, что хранит источник приглушенный,

Я знать ее боюсь, страшит меня тайник –

Таинственный изгиб любви столь непонятной....

Ничто не скроется: пусть замолчал родник –

Ты любишь сам себя! – мне ночь шепнула внятно,

Лишь подтвердив, дрожа, заветный мой зарок.

Но, кажется, лукав немного ветерок –

Составили в ночи лесные эти своды

Какой-то заговор с молчанием природы.

О сладость силу дня стерпеть и пережить,

О миг, когда она должна уж отступить,

А день пылает все, счастливый и усталый,

Исполненный любви, чей отсвет нежно-алый

Воспоминанием приходит в смертный час..

Но вот растаял он, рассеялся, погас.

Потерянно во тьме забытый вечер бродит

И в сновидение неслышно переходит.

Но все ж какой ущерб в себе несет покой!

Погибельно душа склоняется с тоской,

Прося о божестве, – лишь волны в ней взыграют,

Так тотчас лебедь их, разгладив, прочь стирает.

О, этих вод не пьют окрестные стада

Другие, заплутав, здесь тонут навсегда,

Разверстая, стоит прозрачная могила,

Но не покоем – нет! – она меня манила.

Свет ясный дремлет средь неведомых отрад,

Но только проблеснул листвы далекий ад,

Как победитель тьмы – властительное тело –

Извечный страх чащоб отвергнув, захотело

Вдруг вечной ночи их, что спит среди ветвей.

Все я наедине стою с тоской своей!

Манит и гонит прочь телесное свеченье,

Я – тут, там – блеск воды и головокруженье!

Оплачь, Нарцисс, всполох лазури роковой!

С какою нежностью к воде я наклонился!

В смертельной синеве увидев образ свой,

К душе своей припал и вдоволь тьмой напился!

О силы вещие, провидческие сны

Смотря в себя, как в жизнь иную,

Вы видите себя из вашей глубины,

Свою же плоть к себе ревнуя?

Пусть беспокойных дум прервется мрачный ход –

Что ищете умом не спящим?

Не сможет вам помочь пустынный небосвод

Стать в муках чудом настоящим –

Ждет чудо тела вас – в зерцале этих вод…

Вбирая вас в себя, как жертвенную птицу,

Дракон любви к себе вас взглядом поглотит.

В блуждающую сеть вас приняли ресницы –

Всполох ее шелков пускай вас удивит.

Да не помнится вам, что сменится эпоха

В кристалле стынет – ваша кровь

Не сможет и сама любовь

Из волн немых извлечь ни вздоха, ни всполоха…

Пол-ох-а…

Плохо?

Кто

тут эхом вторит мне?

Насмешничает ли оракул этим гудом?

Иль потешается глубокий грот во сне?

Молчание каким-то чудом

Вдруг прервано, и все вокруг живет!

Что плохо? Знак плохой? Над гладью темных вод

Тростник ли жалобы мои здесь повторяет?

Не гроты ль в глубине рокочут и рыдают?

Не голос ли души родился и исчез?

Набормотал ли что уже не спящий лес?

О гул мучительный, о легкое дыханье

Златой листвы вокруг, о предзнаменованье!

Охотятся за мной все боги этих мест

И тайною моей звенит весь мир окрест!

Среди деревьев – плач, смех катится по скалам,

И мог бы, кажется, усильем самым малым

Волшебный этот глас меня восхитить ввысь!

Увы, меж тысяч рук, что в дебрях поднялись,

Средь зыбких сумерек забрезжил отблеск странный –

Там, из остатков дня составлен, мой двойник

В сияньи наготы, холодной и желанной,

Среди печальных вод нечаянно возник.

Вот плоть нежнейшая из лунного сиянья

Полна покорности и противостоянья,

Чье имя дивное раскатами звучит!

Но пленника листвы устал уж призывать я

Напрасно медленно сжимаю я объятья

И сердце бешено в моей груди стучит.

Рот сомкнутый его исполнен искушений,

Прекрасный мой двойник! Меня ты совершенней,

Подёнка вечная! как блеск вечерних рос,

Как жемчуг, бледен ты в шелку своих волос.

Ужель друг друга мы с Нарциссом полюбили,

Чтоб тут же тени нас ночные разделили,

Как делят яблоко, ножом напополам?

Ужель

погибнешь ты,

когда я стон издам?

Я обучил тебя дыханью, я ль виною

Что вздох твой пробежал тревожною волною?

Дрожишь!.. Слова, что я шепчу, едва дыша, –

В сомненьи между нас снующая душа,

Меж этим чистым лбом и памятью тяжелой…

Я жажду жаждою, как раб, бесстыдно-голой,

Как близок ты ко мне – тебя могу я пить!

Ведь до сих пор себя я не умел любить,

Себя я сам не знал, пылая этой жаждой …

О! Видеть, знать тебя! Повиноваться каждой

Из пляшущих в душе неведомых теней,

Следить за бурею таинственных огней

На собственном челе! И наблюдать измену

Смеющегося рта, взбивая мыслей пену,

Что радугой блестит в глазах средь синевы....

Надменность с немощью, сколь дороги мне вы!

Ведь даже девочка, что мчится от сатира,

И ждет его, дразня и смеха не тая,

Все нимфы робкие, все девственницы мира

Влекут меня слабей, чем ты, о вечный «Я»!..

Ii О воды хладные, спокойнейшие воды

Нежны к лесным зверям, приятны пешеходу –

Средь вас он ищет смерть, собою соблазнен,

Судьбе вы сродственны, весь мир – ваш тайный сон.

В воспоминание предвестье обратится

И вами в вашем сне вдруг небо восхитится,

Подобен сам себе меняющийся лик!

Волна, моя волна! за бликом блещет блик,

Года поверх тебя проходят облаками

Знакома ты давно с телами и страстями,

Тобой изведаны и лето, и весна,

И звезды с розами, и – до глубин ясна –

Жива ты тем сама, что ты же омываешь,

Ты мудрость тайную в укрывище питаешь

Во тьме ее теней, отброшенных на лес,

И мимолетный миг навек в тебе воскрес…

Задумчивый притин неколебимо ясен,

Храня угрюмый клад опавших листьев, басен,

Плодов и мертвых птиц и пряча слабый свет

Сошедших в глубину давно забытых лет.

В себе ты гибель их торжественно сокрыла,

По лону вечному страстям ты разрешила

Пройти и умереть… Охватывает страх

Дрожащую листву и вся она в слезах

Летит по ветру вдаль… Души горящей сила

Прозрачную сестру пыланьем окружила

Желая подчинить… И постигаешь ты

С какою нежностью, скользя средь густоты

Волос, спадающих с затылка дорогого,

Всемощная рука потом вернется снова,

К плечу, ведь для нее вся плоть – подвластный мир.

Закрытые глаза уставлены в эфир,

Полупрозрачных век пылает багряница,

И пробивается упрямо сквозь ресницы

Сияние двоих… Свое объятье для,

Вздыхают ли они? Иль то зовет земля

Огромную чету, что, слив уста с устами,

На девственном песке сплетается телами

В уже слабеющий чудовищный клубок.

И как единый вздох счастливых душ глубок,

О как им сладостны взаимные щедроты!

Но знаешь, чистый ключ, получше моего ты

Какой средь этих чар созреет горький плод –

У счастья пылкого всегда один исход,

Лишь против любящих начнешь ты строить козни

Расстроится союз, начнутся споры, розни,

Зачатый посреди столь ласковых тенёт

Исполнен многих зол, несчастный день взойдёт.

И скоро, мудрая волна – все та же, но другая –

Они, что любят их, безумно полагая,

Опять сюда придут вздыхать средь камышей,

Влекомы Временем и памятью своей.

В бессилии своем угнетены тенями,

Небесной красоты их ослепляет пламя,

Хранят в себе всполох счастливейших времен,

Но видят только ход смертельных перемен…

«Ты видишь уголок, что кипарисы скрыли?»

«Как он спокоен был, как мы его любили!»

«Вдохнуть бы море вновь и свежесть дальних гроз!»

Увы, слышна полынь за ароматом роз…

Но все ж верховных треб дыхание сладимо –

Горит листва вдали и слышен запах дыма!

Дыша им, в забытьи влюбленные идут

И час отчаянья стопами тихо мнут…

Их быстро-медлен шаг, с ним мысль в движеньи сходна,

В безумцев головы входя поочередно!

Убийство с ласкою трепещут в их руках,

Сердца средь перемен, грозя разбиться в прах,

Сражаются еще – надежда остается,

Но в лабиринте ум потерянно мятется,

Там заблудились те, кем проклят белый свет,

Их одиночество, как сумасшедший бред,

Провалы заселит, и тайное их ухо

Услышит голоса, что неизвестны слуху.

Рассеять эти сны дневной не сможет свет:

Не страшен свет тому, чего на свете нет!

И если распахнут они глаза сухие

То, чтобы защитить потемки дорогие,

Враз слезы потекут и тьма настанет вновь,

И в тайне горестной безумная любовь

Ту плоть, где счастливо жила душа былая,

Лобзаньем заклеймит, от ярости пылая…

Но я, Нарцисс, любим – мне собственная суть

Одна лишь любопытна.

И кажется другим – всем тем, кто в нетях суть,

Что сердце мое скрытно.

О тело властное! С тобою мы одно,

Средь смертных лучшего любить мне суждено.

О нежно-золотой! Святей найду ль кумира

В лесах иль в глубине лазурного эфира

Средь птиц бесчисленных, живящих небосвод?

Возможно ль превзойти щедроты темных вод

И гаснущего дня ко мне расположенье?

Что может лучше быть, чем это отраженье?

О тайная любовь, зажги меж нас огни,

Молчанье с милостью навеки породни!

Дитя души и волн, двойник зеркальный, здравствуй!

Бери свой полумир и безраздельно властвуй!

Пусть нежность здесь свою испытывает власть,

Пускай к себе припав, собой упьется всласть!

Ты, сходствуя с мечтой моею, совершенен,

И в хрупкости своей ты неприкосновенен!

Но ты всего лишь свет, возлюбленная часть!

И дружбе басенной подобна наша страсть!..

Услышав нимфы вздох, бежим мы друг от друга!

Что кроме тщетного узнаю я испуга?

Как нежен выбор наш – поднять переполох,

Себя настигнуть вдруг, застав себя врасплох!

Рука с рукой сплелась, зло самоистребилось

Молчание давно само себе приснилось.

Одна и та же ночь закрыла нам глаза,

Из них упала в тьму единая слеза.

И сердце сжав одно, любовь уйти готова…

Нарушь молчание, скажи лишь только слово!

Балуют нимфы тут, Нарцисса очертя,

Ты недоступен мне, жестокое дитя…

Iii … Невинный знает ли, что обольщать умеет?

В какую глубину меня завлечь посмеет

Насельник пропасти и властелин чудес

Во мраке зеркала, упавшего с небес?

Печальное мое, оживлено стремленье,

Полно доверия улыбки приближенье…

Но мне мерещится, что губы чуть дрожат –

Желанья новые меня уже страшат!

Под ветром на воде – холодные завои,

«Люблю!.. Люблю!..» Но кто любить бы мог чужое,

А не свое?..

Свое лишь тело мне любить!

От мертвых лишь оно способно оградить.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ты – на моих устах, а я – в своем молчаньи

Прочтем одну мольбу трепещущей любви:

Багрянородный бог, свой спуск останови!

Блаженные Отцы всех праведных обманов,

Пусть изумрудный луч помедлит средь туманов,

Заря вечерняя, чуть-чуть еще пордей!

Помедлив на небе, с чистейшей из идей,

Своей прозрачностью и чистотою схожий

Сойди ко мне, двойник, на лиственное ложе,

От нимфы отделясь холодною душой,

Оставшись видным мне и будучи все мной,

Возникнув, воплотись, яви себя мне смело …

О! Наконец схватить и сжать в объятьях тело

Не женски-мягкое, как мякоть у плода,

А твердое, как храм из каменного льда,

В котором я живу … Но губы оживают!

О тело, чудный храм, что от меня скрывает

Божественность мою… Хочу я усмирить

Безумство этих губ и вдребезги разбить

Ту крохотную грань, запрет существованью,

Чуть-чуть дрожащее благое расстоянье

Меж богом и душой, меж мною и волной,

Прощай… Вокруг плывут подвижной пеленой

Прощаний тысячи … И тени вдруг восстанут!

Слепые дерева во мраке ветви тянут

И ищут, жуткие, того, кто в нем исчез…

Душа моя зашла в непроходимый лес,

И обессилела в стремленьи непокорном,

И самой черноты коснувшись оком черным,

Уперлась в пустоту, бесплодна и нема…

О что за взглядом смерть глядит в себя сама!

День царственный, сгорев, со скорбной вереницей

Уже ушедших дней пускай соединится –

В глубинах памяти готова им нора…

Плоть бедная, и ты соединись – пора!..

Склоняйся и владей! Пусть, трепетом объята,

Придет любовь, что Ты мне обещал когда-то,

Нарцисса сокрушит, и скроется вдали…