Собрание сочинений. Врата времени

– До завтра, – отозвался Ту Хокс и, когда за гостем закрылась дверь, направился в спальню. Кровать выглядела как некий музейный экспонат, эдакое произведение искусства на четырех резных ножках, под шелковым балдахином. Он разделся, лег, утонув в мягких подушках, и натянул на себя одеяло. Надо признаться, – размышлял он, – предложение весьма и весьма заманчиво. Почему бы и нет? Что одна страна на Земле-2, что другая, ему все равно. Он никому и ничем не обязан. Даже те люди, которые были наиболее близки по крови, среди которых ему легче всего было бы найти себя, истязали его и заперли в доме умалишенных.

Дверь приоткрылась, и широкое темное лицо Куазинда просунулось в комнату. Он спросил, можно ли ему поговорить с господином. Ту Хокс похлопал по краю кровати, приглашая сесть рядом, но великан остался стоять.

– Я не мог понять языка, на котором вы говорили с Раске, – сказал он. – Будет ли мне позволено узнать, о чем шла речь?

– Перестань разговаривать как раб, – рассердился Ту Хокс. – Ты должен играть роль моего слуги, если хочешь остаться живым, но это вовсе не значит, что мы не можем разговаривать как нормальные люди, когда мы одни. – Ту Хокс основательно обшарил все помещение в поисках подслушивающих устройств и ничего не нашел, но нельзя было исключить, что разговоры все равно слушают чьи-то чуткие уши. Поэтому он сказал: – Давай Куазинд, садись-ка сюда, ближе ко мне, тогда мы сможем говорить тихо.

Тот повиновался, и Ту Хокс коротко рассказал, о чем беседовал с немцем. Куазинд долго молчал, задумчиво насупив мохнатые брови.

– То, что говорит этот человек, – правда, – сказал он наконец. – Вы сможете стать большим вождем. Но когда война закончится и вы больше не будете нужны, что тогда? Любой недруг станет искать повод подозревать вас, постарается лишить всех чинов.

– Конечно, если занимаешь высокое положение, всегда нужно думать, как обезопасить себя, – согласился Ту Хокс. – Но ведь ты хочешь сказать мне что-то еще? До сих пор ты никогда не говорил ничего такого, чего бы я уже не знал.

– Эти люди мечтают превратить всю Европу в Великую Перкунию, – торопливо зашептал Куазинд. – В один прекрасный день останется только один язык – перкунианский. Знамена других народов сожгут, а их историю предадут забвению. Наступят времена, когда каждый ребенок в Европе станет считать себя перкунианцем, а не ибером, расна, блодландцем или акхивиром, то есть не тем, кем он рожден!

– Ну и что? Быть может, это лучший выход. Не будет национальной вражды, не будет войн.

– Вы говорите как один из них!

– Я не один из них, – поморщился Ту Хокс. – Если говорить о целях, то они разумны. Но средства мне не по душе. Однако есть ли выбор? И разве те же блодландцы, например, хоть чуточку лучше? Будь такая возможность, неужели они отказались бы поживиться за счет Итскапинтика или Хотинохсониха? Разве не мечтает Блодландия о господстве над другими странами? Разве не надеется Акхевия возродить свою разрушенную империю?

Ноздри Куазинда дрогнули:

– Вы говорили мне о равноправии всех рас. Говорили, что черные и цветные люди в этой… этой Америке все еще чувствуют себя рабами, хотя рабства в вашем мире не существует уже давно. Говорили, что все порядочные люди помогают им бороться за одинаковые с другими права. Говорили…

– Оставь, ты же не за этим пришел! К чему тогда эта лекция по этике? – прервал его Ту Хокс. – Ты ходишь кругами, потому что не уверен, можно ли мне довериться. Я прав?

– Вы видите меня насквозь и читаете в моей душе все, что записано там…

– Ну я бы не сказал. Но ставлю сотню против одного, что кто-то заговаривал с тобой о побеге. Не иначе это был блодландский агент?

Куазинд кивнул:

– Я вынужден довериться вам. Не сделаю этого – выхода не будет. Нужны вы, а не я.

Ту Хокс в задумчивости посмотрел на великана.

– Если я отвечу, что хочу остаться и работать на Перкунию, – наконец заговорил он, – ты ведь убьешь меня. Или я не прав? Блодландцам я нужен живой, но если они не смогут заполучить меня, то попытаются сделать все, чтобы я не достался и врагу. Это так?

– Не хочу врать, – ответил Куазинд, чувствовавший себя все неуютнее под пристальным взглядом Ту Хокса. – Вы мой друг, вы спасли мне жизнь. Но во имя своей родины я мог бы задушить вас вот этими руками. А потом постарался бы убить столько перкунианцев, сколько бы смог, прежде чем они убьют меня.

– Понятно. Короче, что ты собираешься делать?

– Меня известят, когда настанет подходящий момент. А пока вы должны начать работать на врага.

Куазинд поднялся и вышел, тихо прикрыв дверь. А Ту Хокс еще долго лежал в своей царской постели без сна, размышляя обо всем, вспоминая недавний разговор с Хорстом Раске. Немец был уверен, что уже держит мир в своих руках. Но раз блодландцы решили похитить или убить Ту Хокса, если он будет работать на Перкунию, то они должны иметь какой-то план, чтобы убрать Раске. Только смерть обоих может помешать Перкунии овладеть теми оружием и технологией, которые разрабатывает немец.

12