Собрание сочинений в двух томах. Том I

О чем здоровый думает мужчина
В часы мужских раздумий и мечты?
Читатель, дяде твоему и сыну
Подобно — все о том же, что и ты.

Будь он чертежник, водолаз, приказчик,
Чиновник, арендатор иль поэт,
Мясник, портной, философ завалящий,
Он не о славе думает, о, нет!

Не о наживе, как это ни странно,
Не Бога хочет он в ночи бороть,
Не мысли мудрых жгут его обманом,
Но женщина его пружинит плоть.

Я, нижеподписавшийся мужчина,
Сравнительно — почти анахорет,
Не вижу больше смысла и причины
Хранить наш древний, наш мужской секрет.

Я говорю: ни банки, ни парламент
Мужского не убили естества…
О, дайте мне для этих слов пергамент,
Чтоб не стирались честные слова.

Безмерной женской прелестью — телесной —
Согрета нам земная полумгла.
Любая нам прекрасна и прелестна,
Мила, желанна, радостна, тепла.

И ссудо-сберегательные кассы,
Куда в визитке едет свинопас,
Нас научили скопческим гримасам,
Но все ж не вовсе оскопили нас.

Я признаюсь от имени собратий:
Мы не встречали женщины такой,
Которой не раскрыли бы объятий,
К которой не тянулись бы рукой.

58. (II) «Тому дней пять… дней шесть тому назад…»

Тому дней пять… дней шесть тому назад
Я проходил коммерческим пассажем,
Где издавна незыблемо стоят
Два манекена в светском антураже.

Я с давних пор привык там видеть их:
Все так же, не меняя поз и жестов,
Стоят — невеста и ее жених.
И вечно так — счастливая невеста

С улыбкою глядит на жениха,
Он смотрит вбок, не выдавая страсти…
Они вдвоем — как будто два стиха,
Рифмующиеся с полночным счастьем.

И вот я мимо шаркаю спеша,
Так, этаким чиновником бесполым,
Как вдруг — хлебнула радости душа! —
Невеста предо мной стояла голой.

Поймите, ведь — папье-маше! Но — вдруг!
И я, облезлый, рыхлый и лядащий,
Опять окреп, опять — упруг и туг,
Вновь — стоющий, стоящий, настоящий.

59. (III) «Адам, не зная скуки и труда…»

Адам, не зная скуки и труда,
Как юный зверь резвился в кущах рая.
Он с Евой жил, не ведая стыда,
Блаженно жил, почти не вынимая

Ленивых рук из примитивных брюк…
(А впрочем, если верить старой книге,
Тогда еще не знали хитрых штук:
Под фиговым листом висели фиги!)

А нам достались лишь грехи его —
Хлеб труден и любовь не легче хлеба.
Адам не знал: «зачем» и «для чего»,
Не трогал звезд, не тыкал пальцем в небо.

Как музыку, умел он слушать лень
(Подумайте: ведь это было, было!)
Не мудрствуя, ложился с Евой в тень,
Не мудрствуя, бросался на кобылу…

А мы, забыв дух травки полевой,
Смешное племя чучелообразных,
При виде жен глотаем волчий вой,
Рыща — в трамваях — по лесам соблазнов.

60. (IV) «За правду бьют неправедные судьи…»