Собрание сочинений в 9 тт. Том 1

После этого она ни за что не соглашалась ходить с ним на охоту. Он стал ходить один и, возвращаясь уже перед рассветом, бесшумно раздевался и осторожно проскальзывал в постель. Когда он затихал, Нарцисса прижималась к нему теплым сонным телом и тихонько произносила его имя. Так они лежали, обнявшись в темноте, ненадолго укрытые от его отчаяния и отгородившиеся от его неизбежной судьбы.

2

— Итак, — с живостью заметила мисс Дженни за супом, — ваша жена вас покинула, и теперь вы наконец нашли время навестить родственников.

Хорее улыбнулся.

— По правде говоря, я приехал к вам чего-нибудь поесть. Сомневаюсь, чтобы даже одна женщина из десяти обладала способностью вести хозяйство, а что до меня, то я наверняка не домосед.

— Вы хотите сказать, что даже у одного мужчины из десяти не хватит ума жениться на хорошей кухарке, — поправила его мисс Дженни.

— Может быть, у них как раз ровно столько ума и уважения к другим, чтобы не портить хороших кухарок, — предположил он.

— Да, — согласился молодой Баярд, — даже кухарка бросает работу, когда выходит замуж.

— Что правда, то правда, — подтвердил Саймон. Облаченный в накрахмаленную рубашку без воротника и в воскресные брюки (был день Благодарения[98]), он стоял, картинно прислонись к буфету, и в добавление к своим обычным запахам издавал еще еле уловимый запах виски. — Когда мы с Ефронией поженились, то мне за первые два месяца пришлось четырежды искать ей место.

— Саймон, наверное, женился на чужой кухарке, — заметил доктор Пибоди.

— По-моему, лучше жениться на чужой кухарке, чем на чужой жене, — отрезала мисс Дженни.

— Перестаньте, мисс Дженни, — укоризненно заметила Нарцисса.

— Прошу прощения, — тотчас отозвалась мисс Дженни. — Я это не по вашему адресу сказала, Хорее, мне просто так в голову пришло. Я говорила с вами, Люш Пибоди. Вы думаете, что если вы шестьдесят лет подряд обедаете за нашим столом в день Благодарения и на рождество, то вам можно приезжать в мой дом, чтоб надо мной же издеваться?

— Перестаньте, мисс Дженни! — повторила Нарцисса.

Хорее положил ложку, и Нарцисса взяла под столом его руку.

— О чем вы там толкуете? — Старый Баярд, у которого за вырез жилета была заткнута салфетка, опустил ложку и поднес к уху ладонь.

— Ни о чем, — отвечал ему молодой Баярд, — тетя Дженни опять пререкается с доктором. Пошевеливайся, Саймон.

Саймон, с интересом прислушиваясь к перебранке, начал не спеша убирать со стола суповые тарелки.

— Да, — продолжала мисс Дженни, — если этот старый осел Билл Фолз намазал дегтем прыщик у Баярда на физиономии и случайно его не убил, вы должны бегать по всей округе надувшись, как отравленный пес. А вы тут при чем? Ведь это не вы его вылечили. Может, вы эту штуку сами на него накликали?

— Саймон, не найдется ли у тебя куска хлеба или еще чего-нибудь, что мисс Дженни могла бы положить себе в рот? — с невинным видом осведомился доктор Пибоди.

Мисс Дженни, сверкнув на него глазами, с шумом откинулась на спинку стула.

— Эй, Саймон! Ты жив или нет?

Саймон собрал тарелки и понес их из комнаты, гости сидели, стараясь не смотреть друг другу в глаза, а мисс Дженни, укрывшись за баррикадой из чашек, ваз, кувшинов и прочей посуды, продолжала неистовствовать.

— Билл Фолз… — задумчиво повторил старый Баярд. — Дженни, когда Саймон будет собирать ему корзинку, пусть зайдет ко мне в кабинет, у меня там кое-что для него припасено.

Речь шла о пинте виски, которую всегда вручали старику Фолзу в день Благодарения и на рождество. В эти дни старик по ложечке оделял этим виски своих престарелых бездомных приятелей, и старый Баярд неизменно просил Дженни напомнить Саймону о том, чего никто из них никогда не забывал.

— Хорошо, — согласилась она.

Саймон появился с огромным серебряным кофейником, поставил его возле мисс Дженни и снова ушел на кухню.

— Кто хочет сейчас кофе? — обратилась она ко всем. — Баярд ни за что не сядет за стол без кофе. Вам налить, Хорее? — Он отказался, и тогда, не глядя на доктора Пибоди, она сказала: — А вы, конечно, выпьете чашечку.

— Если вас не затруднит, — кротко отозвался оп. Подмигнув Нарциссе, он состроил похоронную мину.

Мисс Дженни пододвинула к себе две чашки. Появился Саймон с огромным блюдом; он пронес его по комнате, изящно балансируя им у себя над головой, и торжественно водрузил на стол перед старым Баярдом.

— Боже мой, Саймон, где ты ухитрился достать в такое время года целого кита? — спросил молодой Баярд.

— Да, это рыба так рыба, — согласился Саймон.

Рыба действительно была необыкновенная. Не меньше ярда в длину, с седельный чепрак шириной, ярко-красного цвета, она бесшабашно и лихо скалилась на блюде.

— Черт побери, Дженни, — сердито проворчал старый Баярд. — На что тебе эта дрянь? Кому вздумается набивать себе брюхо рыбой в ноябре, когда на кухне полно опоссумов, индеек и белок?

— Кроме тебя здесь есть еще люди, — возразила она. — Не хочешь — не ешь. У нас дома всегда подавали рыбу. Но эту миссисипскую деревенщину даже под страхом смерти не отучишь от хлеба и мяса. Поди сюда, Саймон.