Собрание сочинений в 9 тт. Том 1

— Гм, гм, — прогудела мисс Дженни в свой горбатый норманнский нос. — Простачок Хорее, который со своим доверчивым видом бродит среди всех этих европейских юбок, которые так изголодались по мужчинам. Он даже и сам не поймет, что попался на удочку, тем более на иностранном языке. Держу пари, что в каждом городе, где он прожил больше недели, его квартирная хозяйка или еще какая-нибудь особа женского пола оставляла ему еду на плите, когда он опаздывал к ужину, или обделяла сахаром других мужчин, чтобы дать ему кофе послаще. Некоторые мужчины рождаются на свет именно для того, чтобы какая-нибудь женщина ради них превращалась в половик, точно так же как некоторые мужчины уже от рождения рогоносцы… Сколько вам лет?

— Все еще двадцать шесть, мисс Дженни, — невозмутимо отвечала Нарцисса.

Саймон отвязал лошадей и стоял возле экипажа в позе, специально предназначенной для мисс Дженни. Для банка у него была другая поза, эта же была исполнена галантной и покровительственной почтительности. Мисс Дженни внимательно посмотрела в безмятежно кроткое лицо своей собеседницы.

— Почему бы вам не выйти замуж, чтобы дать этому младенцу возможность некоторое время пожить самостоятельно? Помяните мое слово — не пройдет и полгода, как какая-нибудь чужая женщина начнет из кожи вон лезть ради великой чести не дать ему промочить ноги, а про вас он даже и не вспомнит.

— Я обещала маме, — спокойно и без всякой обиды отозвалась Нарцисса. — Я только не понимаю, почему он не мог послать вразумительную телеграмму.

— Да… — Мисс Дженни повернулась к своему экипажу. — Может, это и вправду всего лишь военная сиротка, — сказала она, но заявление это прозвучало отнюдь не утешительно.

— Так или иначе, это скоро выяснится, — согласилась ее собеседница и, подойдя к маленькому автомобилю, стоявшему возле тротуара, открыла дверцу. Мисс Дженни села в коляску. Саймон взгромоздился на козлы и взял в руки вожжи.

— Если узнаете что-нибудь новое, сообщите, — сказала мисс Дженни, когда коляска тронулась. — И приезжайте за цветами, когда они вам понадобятся.

— Спасибо. До свидания.

— Трогай, Саймон.

Коляска опять покатилась вперед, и Саймон опять держал свою новость про себя до тех пор, пока они не выехали из города.

— Мистер Баярд приехал, — заметил он тем же небрежным тоном, что и раньше.

— Где он? — встрепенулась мисс Дженни.

— Он еще домой не приходил, — отвечал Саймон. — Я думаю, он на кладбище пошел.

— Чушь, — отрезала мисс Дженни. — Сарторисы больше одного раза в жизни на кладбище не бывают. А полковник знает, что он приехал?

— Да, мэм. Я ему сказал, но, по-моему, он не поверил, что я правду говорю.

— Значит, кроме тебя его никто не видел?

— Я и сам его не видел, — признался Саймон. — Путевой обходчик видел, как он с поезда соскочил, и он сказал…

— Несчастный черномазый идиот! — возмутилась мисс Дженни. — И ты всю эту чушь выболтал Баярду? Умней ты ничего не придумал?

— Так ведь обходчик его видел, — упрямо твердил Саймон. — Не мог же он обознаться.

— Где ж он в таком случае?

— Может, на кладбище пошел, — снова предположил Саймон.

— Погоняй!

Мисс Дженни нашла племянника в кабинете в обществе двух легавых собак. По стенам стояли шкафы с рядами толстых юридических фолиантов, переплетенных в серовато-коричневую телячью кожу, которые собирали пыль и навевали унылые, ничем не нарушаемые размышления; были там и всевозможные исторические романы (в частности, весь Дюма, сочинения коего том за томом в неуклонной последовательности составляли теперь единственное чтение Баярда, и один том всегда лежал на ночном столике возле его кровати), и, наконец, куча всякого хлама — пакетики семян, ржавые шпоры, мундштуки и пряжки от сбруи, брошюры о болезнях растений и животных, затейливые табакерки, которые ему дарили по случаю различных юбилеев и которыми он никогда не пользовался, странные обломки камней, сушеные стручки и корни — все это было собрано в разное время и при разных обстоятельствах, давно улетучившихся у него из памяти, но все равно продолжало храниться. В комнату выходила огромная, запертая на висячий замок кладовая; посередине стоял большой стол, заваленный предметами еще более непонятного назначения, запертое бюро с крышкой на роликах (Баярд был буквально помешан на замках и ключах), диван и три больших кожаных кресла. Эту комнату всегда называли кабинетом, и теперь Баярд сидел там все еще в сапогах для верховой езды и в шляпе и наливал кукурузное виски из маленького пузатого бочонка в графин с серебряной пробкой, а обе собаки с величавой серьезностью на него смотрели.