Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Рассказы и повести

Облавы немцы делали очень часто, да и люди попадались разные. Мне приходилось прятаться где попало — в мякине, в навозных ямах, в жите. А однажды — тут мне помог мой малый рост — пришлось прожить несколько дней в собачьей будке. И не одной, а с собакой.

Дочитав стенограмму до этого места, Елизавета Яковлевна заметила мой недоуменный взгляд и, отложив листки, принялась рассказывать.

Дело было так. Казек и Метек привели меня на хутор километрах в тридцати от небольшого польского города. Парни сказали хозяину хутора, чтобы он охранял меня, не объяснив, конечно, кто я такая. Устроив меня в стодоле, ребята ушли добывать разведывательные данные. Задание было важное, сопряженное с серьезной опасностью для моих помощников. Надо было точно установить размах оборонительных работ на реке Сан, протяженность сооружений и их профиль, узнать, кто ими руководит, сколько занято рабочих. На выполнение задания требовалось дней пять-шесть.

Я раскинула антенну, связалась со своими… И тут появился хозяин. Ему было лет сорок. Угрюмый, с рыжими усами, с очень сильными, как я потом узнала, руками. Злым человеком он оказался! Напрасно надеялись на него Казек и Метек. Но ведь и их обвинять нельзя: в мысли человеческие не заглянешь.

Так вот, зашел хозяин в стодол, увидел, чем я занимаюсь, постоял и молча вышел. Когда свечерело, снова пришел и напрямик потребовал от меня, чтобы я жила с ним. Я закатила ему пощечину. Он скривил рот и сказал:

— Ладно, посмотрим, как ты запоешь в гестапо!

— Уйди! — крикнула я. — Уйди, убью!

В кармане я всегда носила «лимонку» — единственное оружие, бывшее у меня. Конечно, я не могла бросить ее: взрыв гранаты мог бы привлечь внимание немецкого патруля.

Впрочем, я и не успела достать ее. Хозяин схватил меня за руку. Я вырвалась, ударив его ногой в пах. Он перегнулся пополам и корчился, валяясь на сене. Я быстро собрала антенну, уложила рацию в хозяйственную сумку и бросилась к двери.

Не тут-то было! Хозяин, превозмогая боль, схватил меня и потащил в дом, который состоял из двух половин: одна жилая, другая — хлев. Они разделялись широкими сенями. Там, рядом с деревянной, довольно большой и высокой конурой, спал пес. Я часто вижу во сне эту лохматую белую, с желтыми подпалинами огромную собаку. Длинная цепь позволяла ей ходить по сеням, оберегая двери в жилую часть дома и в хлев.

При моем появлении собака проснулась и глухо зарычала.

Не мешкая, я юркнула в конуру и забилась в дальний угол. Хозяин, все еще покряхтывая от боли, злой как сатана, подошел к конуре с очевидным намерением вытащить меня оттуда.

И тут случилось то, чему я никогда бы не поверила, если бы слушала подобную историю от других: пес, словно бы поняв, в какую беду я попала, так грозно зарычал на хозяина, что мне стало страшно. Хозяин мигом отскочил от конуры, выкрикивая ругательства и угрозы.

Между тем пес стоял у лаза в конуру, шерсть на загривке поднялась дыбом, из пасти вылетало угрожающее рычание.

Похоже, пес принял меня за ребенка. А ведь все знают, как собаки относятся к детям.

Хозяин, еще больше рассвирепев, замахнулся на собаку, она бросилась на него. Хозяин отскочил, ругая пса почем зря.

Мне эта сцепа показалась такой смешной, что я громко рассмеялась. И тут же оборвала смех: едва хозяин скрылся, пес просунул голову в конуру.

Я сжалась в комок и начала говорить собаке ласковые слова.

Пес вздохнул, шерсть на его загривке опала, он слабо пошевелил хвостом, пододвинул ко мне морду еще ближе.

Я страшно перепугалась. Но пес, обнюхав меня, еще раз тихонечко зарычал, хвост его начал болтаться приветливо…

И лизнул меня в лицо!

Все пережитое нахлынуло на меня, я разревелась. Плакала громко, меня всю трясло. А пес стоял возле конуры, как будто недоумевая, что случилось? Вряд ли он видел когда-нибудь плачущего человека. Он лизнул меня еще раз, чихнул, видно, мои соленые слезы пришлись ему не по вкусу, забрался в конуру и с протяжным вздохом улегся возле меня. Обессилев от нервного потрясения и слез, я незаметно для себя уснула…

Проснулась на рассвете. Пес лежал возле меня и крепко спал. Мои ноги затекли, я пошевелилась. Пес открыл глаза, зевнул, сладко потянулся. Я набралась храбрости и погладила его, почесала за ушами. Он вздрогнул: вряд ли кто-нибудь ласкал его.

А я думала: что же мне делать? Рассчитывать на чью-то помощь не приходилось. Оставалось одно: ждать, когда хлопцы вернутся в хутор и выручат меня.

«Может, — думалось мне, — как-нибудь исхитрюсь и сбегу…»

Хозяин появился в сенях, когда рассвело. Мне не было его видно, но скрипнула дверь и послышались шаги. Он шел к конуре.

Пес встал, ощетинился, высунул голову наружу. Должно быть, человек и собака встретились взглядами, и глаза пса ничего доброго человеку не обещали. Хозяин отошел от конуры, бормоча что-то.

Через несколько минут дверь комнаты скрипнула и хозяин опять подошел к конуре. Он поставил плошку с едой для собаки. Окликнул ее. Пес даже не шевельнулся.