Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2

«Но ты, наследник сего великого мужа, — возопил Аполлоний, — о сын Марка Аврелия, о мой любезный сын! позволь тако нарещи тебя старцу, зревшему твое рождение и носившему на руках своих тебя младенцем суща. Помяни бремя, наложенное на тебя богами. Помяни должности владыки и правы подданных. Сужденному царствовать, должно тебе быть или мужем праведнейшим, или паче всех виновнейшим. Сын Марка Аврелия усомнится ль в таковом избрании! Скоро скажут тебе, что ты всемогущ, но обманут тебя: пределы власти твоея суть в законе. Скажут еще тебе, что ты велик, что ты своим народом обожаем. Внемли: когда Нерон заключил в темницу брата своего, тогда ему сказуемо было, что он спаситель Рима; когда умертвил он жену свою, тогда пред ним похваляемо было его правосудие; когда лишил он жизни мать свою, тогда убийственные его руки лобызаемы были и множество стеклось во храмы богов благодарить. Не ослепляйся также и почитаниями. Если ты не будешь добродетелен, то почтен будешь наружно и ненавидим внутренне. Поверь мне, что нельзя обмануть народов. Ни в чьем сердце оскорбленное правосудие не усыпляется. Царь мира! Ты можешь меня заставить умереть, но не можешь заставить сердца моего почитать тебя. Прости сии слова, о сын Марка Аврелия! я вещаю тебе именем богов, именем вверенной тебе вселенной; вещаю тебе для блаженства людей и твоего. Нет! не будешь ты бесчувствен к толико чистой славе. Я достигаю до конца моея жизни. Скоро соединюсь с твоим родителем. Если ты будешь правосуден, да поживу и я еще, созерцая твои добродетели. Если же некогда...»

Вдруг Коммод, который облечен был в воинскую одежду, копием своим потряс грозно. Все римляне побледнели. Аполлоний поражен был бедствиями, угрожающими Риму. Он не мог окончить слова своего. Сей почтенный старец сокрыл лицо свое покровом. Остановленное шествие погребения паки, путь свой восприяло. Народ следовал в изумлении и глубоком молчании. Он познал, что Марк Аврелий весь сокрыт во гробе.

ТА-ГИО, ИЛИ ВЕЛИКАЯ НАУКА, ЗАКЛЮЧАЮЩАЯ В СЕБЕ ВЫСОКУЮ КИТАЙСКУЮ ФИЛОСОФИЮ {*}

Внук Конфуция и некто из учеников славного сего китайского философа, последуя его учению, написали два небольшие сочинения, из коих одно, предлагаемое здесь, названо «Та-Гио», т. е. великая наука; другое же «Тшонг-Ионг», т. е. истинная средина. Китай, пораженный предубеждением ли или истиною, сияющею в сих изящных творениях, упражняется уже более двадцати веков в изучении оных и хранит древние сии предания в великой святости. Частые перемены, последовавшие со времени именитых мужей во вкусе, народном умствовании и самом правлении, не нарушили поныне общия их похвалы, не лишили превосходного их слога и не уничтожили изящества полезного в них учения. Если же они и претерпели некоторую перемену, то сие тем более возвышает их цену, поелику философы и все благомыслящие граждане почитают оные самыми превосходнейшими памятниками древнего красноречия и мудролюбия. Мы надеемся сообщить после перевод «Тшонг-Ионг».

Истинная премудрость в том состоит, чтоб просвещать свой разум и очищать сердце свое, любить людей и вселять в них любовь к добродетели, преодолевать все препятствия к соединению себя с вышним благом и к нему единому только прилепляться (I).

Блажен, кто ведает предел, к которому течение свое направляет! Путь, коему он последовати должен, предстоит очам ею совсем начертанный; колебание и сомнение отлетают, как скоро он в него вступает; мир и тишина произращают цветы под стопами его; истина яснейшими лучами своими его освещает; все добродетели входят совокупно в его душу, а с добродетелями радость и утехи чистого блаженства. Но горе тому, кто, приемля за корень ветвия, за плоды листвия, смешивает существенное с посторонним и не различает способов от намерения. Знать порядок должностей своих и ведать важности их цену есть начало премудрости.

О премудрость! божественная премудрость! ты научала сему глубокую древность. Монарх, хотевший государство свое покорить невинности и истине, во-первых рачил о благоуправлении областей своих (II). Начинал он постановлением порядка в доме своем; первое старание его было расположить свое поведение; дабы расположить свое поведение, устремлялся он прежде всего исправить свои склонности; старался главнейше утвердиться в своих предначинаниях; стремился паче всего определить свои мысли; дабы определить мысли свои, восходил он рассуждением даже до первого начала и последнего конца всех тварей и составлял себе о том ясное понятие.