Собрание сочинений в 12 т. T. 12

На берегу, у подножия небольших дюн, поросших мастиковыми деревьями и тамариндами, раскинулось кочевье — дуар, состоявшее из каких-нибудь двадцати желтых полосатых палаток, сильно выцветших на солнце. Можно было подумать, что это широкий арабский бурнус, небрежно брошенный на песок. Вокруг дуара паслись бараны и овцы, похожие издали на черных воронов, и казалось, достаточно одного выстрела, чтобы вся стая унеслась прочь с пронзительными криками. Возле узкой кромки скал, очевидно служивших пристанью, виднелось несколько верблюдов: одни лежали на песке, другие пережевывали жвачку, стоя неподвижно, словно завороженные.

Когда яхта проходила мимо бухточки Сиди-Юсуф, доктор заметил, что там выгружали на берег боевые припасы, оружие и даже несколько полевых орудий. По своему положению на этом отдаленном берегу Туниса бухточка как нельзя более подходила для такой контрабандной торговли

Луиджи обратил внимание доктора на оживление, царившее на берегу.

— Если я не ошибаюсь, Луиджи, — ответил доктор, — арабы приезжают сюда за оружием. Может быть, оно предназначается горцам для борьбы против французских войск, только что высадившихся в Тунисе. А вернее всего, им снабжают многочисленных сенуситов — этих разбойников на море и на суше, которые как раз сосредоточивают свои силы в Киренаике. Мне кажется, эти люди скорее похожи на уроженцев Центральной Африки, чем на жителей Туниса!

— Но почему тунисские власти и французская администрация не препятствуют переброске оружия и боевых припасов? — спросил Луиджи.

— В столице Туниса ничего не знают о том, что происходит по эту сторону мыса Бон, — объяснил доктор, — и даже когда французы завладеют территорией Туниса, можно опасаться, что восточное побережье еще нескоро будет завоевано! Как бы то ни было, выгрузка оружия кажется мне весьма подозрительной; если бы не быстроходность «Феррато», эта флотилия непременно напала бы на нас. Но арабам нас не догнать.

И в самом деле, будь у арабов такое намерение, опасаться их не приходилось. Менее чем за полчаса паровая яхта миновала бухточку Сиди-Юсуф. Потом, приблизившись к мысу Бон, точно высеченному чьей-то могучей рукой на африканском материке, она быстро обогнула маяк, освещающий по ночам причудливую россыпь скал, которой заканчивается этот мыс.

И вот уже «Феррато» несется на всех парах по Тунисскому заливу, ограниченному с одной стороны мысом Бон, а с другой Карфагенским мысом. Слева тянутся отроги горных цепей Бон-Карнин, Росса, Загуан, а в глубине ущелий приютились кое-где маленькие деревушки. Справа во всем блеске раскинулся священный город Сиди-бу-Саид с его великолепными старинными дворцами; повидимому, в древности он был предместьем Карфагена. Дальше, весь белый в лучах жгучего солнца, сверкает Тунис. Его дома высятся над лагуной Эль-Бахира, позади канала, гостеприимно открытого для путешественников, прибывающих из Европы.

В двух-трех милях от Ла-Гуллетт на якорях стояла французская эскадра, а ближе к берегу покачивались на волнах несколько коммерческих судов, придававших нарядный вид рейду своими разноцветными флагами.

Был час пополудни, когда «Феррато» бросил якорь в трех кабельтовых от порта Ла-Гуллетт. После посещения карантинных властей и обычных формальностей пассажирам паровой яхты было разрешено сойти на берег. Доктор Антекирт, Петер и Луиджи с сестрой сели в вельбот, который тотчас же отвалил от яхты. Обогнув мол, он проскользнул по узкому каналу, между двумя тесными рядами лодок, барж и шлюпок, и причалил к берегу у обсаженной деревьями площади, на которую выходят фасады вилл, контор, кафе; здесь, в начале главной улицы Ла-Гуллетт, все время толпятся мальтийцы, евреи, арабы, французские и туземные солдаты.

На письме Борика стояло слово «Карфаген». Это название да жалкие развалины — вот все, что осталось от древнего города Ганнибала.

Желающим добраться до Карфагена вовсе не надо ехать по железной дороге, проведенной между Ла-Гуллетт и Тунисом и огибающей лагуну Эль-Бахира. До небольшого холма, на котором стоит часовня св. Людовика и монастырь алжирских миссионеров, нетрудно дойти пешком по ровному песчаному берегу или по пыльной дороге, вьющейся по долине.

Когда вельбот пристал к берегу, на площади стояло несколько наемных экипажей, запряженных маленькими лошадками. Наши друзья мигом вскочили в один из них, приказав кучеру ехать как можно скорее в Карфаген. Лошади пробежали крупной рысью по главной улице Ла-Гуллетт, и вскоре экипаж выехал на дорогу, по обеим сторонам которой выстроились роскошные виллы тунисских богачей, где они проводят жаркое время года. А ближе к морю, там, где некогда находился порт древнего города, возвышались дворцы Кередин и Мустафа. Две с лишним тысячи лет тому назад Карфаген — этот соперник Рима — занимал все побережье от косы Ла-Гуллетт до Карфагенского мыса.