Собрание сочинений. Том 5

Или еще: в прошлом году Туркменистан боролся с саранчою впервые. Саранча была божьей гостьей, и ее не трогали, — она пожирала поля, как хотела. В прошлом году с саранчой повела борьбу не наука, а партия. Борьба была поставлена как борьба политическая, показывающая значение и роль советски организованной массы в борьбе с суевериями, предрассудками, невежеством и вредительской пропагандой. Борьба с саранчой оказалась даже не борьбой со стихией, а борьбой со своей собственной расхлябанностью. Полки Осоавиахима из комсомольцев, рабочих, бухгалтеров, машинисток выходили в пустыню и месяцами кочевали, роя канавы, ставя щиты, закапывая саранчу в землю или сжигая ее. В пустыне открылись походные больницы, театры, агитационные учреждения. Мертвый покой времени был растреплен, и люди за лето прошли века.

Саранча была уничтожена, и урожай Туркмении спасен. Теперь саранчи уже никто не боится. И, как сказал один мало красноречивый человек: «Все теперь знают, что лучшее средство от саранчи — советская власть».

Может быть, так же именно скажет кумли — человек пустыни — о нашей власти и о безводье, когда будет начата новая река в пустыне.

7

В далеких кишлаках комсомольцы собирают утильсырье — рвань старых кибиток, обрывки ковров и прочую полезную заваль. Они это делают с увлечением и с некоторой даже восторженностью, как молодые и неопытные алхимики, которые чувствуют, что из старой кибитки можно выварить настоящее золото, но не знают точно, как именно это делается.

Процесс для них темен, но они чувствуют результат и собирают все, что ни попадется, под рев старух и сумрачное недоумение своих степенных отцов.

Что, если назвать еще пустое Сара-камышское море — комсомольским, проект строителей перевести на язык советских массовых кампаний, чтобы шефствовать туркменской молодежи над этим смелым, воодушевленным делом, реконструирующим всю страну?

Начать заботу о реке пионером, работать над организацией ее комсомольцем, а членом партии видеть своей волей измененный мир: сады на вчерашних песках, города на месте истлевших чабаньих кибиток, водные дороги, забирающие к заводам кара-кумскую серу и кара-бугазскую соль, и ощутить преодоленной стихию, стихию и геологии, и географии, и традиций своего прошлого.

Поиски культуры

История Туркменистана ископаема из песков. Ее находят всегда неожиданно и случайно, частями, как кости давно развалившегося скелета.

Века стоят разрозненными между собою памятниками, — так на пристанях валяются трупы погибших и растасканных водою и временем кораблей.

XVII век пробует врасти в революцию, XVIII неизвестен и лежит под барханами, а из XIX строят дома и колодцы.

Повторив Геродота, мог бы сказать о своем прошлом туркмен-современник:

Никто ничего не знал об истоках Нила, кроме хранителя священных вещей в храме в Саисе в Египте, но и тот, кажется, шутил, говоря, что знает определенно.

Едва ли так. Арабские путешественники с X по XV век — Истахри, Масуди, Махциси, Якути, Ибн-Батута, позднее англичанин Дженкинсон, через сто десять лет астраханский сын Иван Федотов, далее капитан Муравьев, англичанин лейтенант Борне, купец Абросимов и главное А. Вамбери — собрали нам о Хорезме, Хиве, туркменских племенах и бухарском ханстве неисчерпаемые материалы. Наконец труды Бартольда по истории Туркменистана…

Можно назвать труды еще более интересных путешественников — например, Корнила Суворова, Шекспира и армянина Турнаева, оставившего замечательный дневник о своей поездке из Ново-Александровского укреплении в Хиву.

— Корнила Суворова? Это какой же?