Собрание сочинений. Том 4

Да, все отступило в матери Матвея, все родительские и человеческие чувства, кроме одного — материнского эгоизма.

Почудилось ей, что Коля из «ненормальной» семьи — этакий бациллоноситель, что он непременно заразит ее чистенького сына, а на самом-то деле сама заразила Матвея тяжким вирусом бесчестия.

Можно представить себе, какие чувства владели Матвеем, когда мать выгнала Колю из их дома!

Сколько стыда перед другом, стыда за мать, за учительницу — сумевшую, смогшую! — разделить, развести двух друзей из одного класса! Сколько ненависти, наконец, сколько нетерпимого, яростного — и праведного — зла вселила мать в доброе, видимо, сердце сына!

Эта история, урок второй, который преподала Матвею мать с согласия и при поддержке «классной», был, в сущности, актом величайшего недоверия к подростку. Грубейшим педагогическим произволом. Взявшись за руки, мать и учитель преподнесли подростку этот второй урок.

Вполне допускаю, что вовсе не думали они, какой вывод сделает Матвей из этого урока.

В ход вступила система, увиденная Сухомлинским.

Взрослые не заметили привычного для их, в данном случае испорченного, взгляда. Для Матвея же в ряду определений «ненормальных» семей — не только выпивки и гулянки родителей, но и меньшая в сравнении с его домом материальная обеспеченность.

Вот и вывод. Оказывается, всё в этом мире решают деньги!

Не дружба, к которой он тянулся.

Не равенство сверстников независимо от обстоятельств, в которых они оказались.

Не искренность товарищества.

А деньги!

И вот он едет на юг. Не наивный паренек, но человек, одетый в американские — просто так не достанешь! — джинсы, в модную «фирменную» майку. Человек внешне обкатанный, знающий кое-что в жизни. И в то же время наивный и зеленый, как свежие листики березы!

Боже, как часто и поверхностно несправедливо судим мы ребят, одетых по последнему крику моды, как спешим мы, взрослые, побыстрее осудить их, про себя хотя бы, быстренько, с первого взгляда причислив лохматого да пижонистого в разряд «волосатиков», «отпетых», «шпаны». Как неповоротлив наш ум и стоеросово прямолинейны наши представления — и к кому прежде и охотней всего?

Да к нашим же собственным детям, к сверстникам их, как две капли похожим на детей наших.

Сколько раз приходилось мне слышать вдруг непристойную ругань, оскорбления, окрики, которыми то ли старец, то ли средних лет гражданин наделяет ни в чем, кроме своего облика, не выделяющихся подростков. Стучит палкой, так и брызжет слюной, а у самого дома точно такие же внуки или правнуки, которых и любит, и уважает. Атавизм, что ли, это какой, пережиток первобытных черт, когда взрослые не приемлют юных, готовы любую секунду на выпад и особенно охочи к осуждению коллективному, по возможности публичному?

А он — вот он. Ищет опоры хоть в ком-нибудь. Выводы в нем уже почти готовы — подтолкни легонько, и все. Мать и учительница делят народ на «чистых» и «нечистых», а он вдруг сам на мгновение попадает в разряд «нечистых». Видите ли, попросил сдачу. Получил вместо полтинника два рубля! И катись отсюда, бедный!

В судьбе Матвея все непросто, все искривлено. Мораль «классной» и матери. Мораль той группы торгашей, с которой столкнулся он на юге. И при всем при этом мальчишка точно воск. Под тяжестью каждого впечатления он готов смяться.

Как же надо беречь наших ребят в эту пору! Как жалеть, как любить и как понимать! Как много сил мы должны отдавать им — всюду и все. В школе, дома, на улице. Мать, воспитатель, прохожий.

Ведь дикостью кажется нам, если кто-то вдруг станет вместо тротуара ходить только по клумбам, где растут цветы. А в быту мы очень часто предпочитаем прогуливаться тяжелыми сапогами по хрупким человеческим росточкам.

Как тот прохожий старик с палкой. Как те, возле кассы, где Матвею не дали сдачу. И вот готов вывод. Теперь уже серьезно опасный.

Человек без денег — ничто. Деньги любой ценой. «Меня не интересует перспектива жить простым, серым человеком, тонуть в этой массе «я».

Есть честолюбие, когда личность стремится выделиться среди других первенством в науке, в спорте, в труде. Что ж, это не так и плохо. Есть тщеславие, когда человек выделяется среди других только ради того, чтоб выделиться, и это уже хуже.

Но когда человек видит способ самоутверждения в обогащении, рано или поздно ему станут безразличны способы этого обогащения.

Сломанная нравственность ведет к преступлению.

Мальчик по имени Матвей сигналит людям SOS. В переводе это значит — «спасите наши души».

Он прав. Речь идет о спасении его души. Худо, когда человеку доказали, что «деньги — это друзья, счастье, богатство». Тут следует уже спасать.

Вот и спрашивается — трудный он или нет? Ответ один. Очень трудный. И очень трудно ему. Прежде всего потому, что он один.

Рядом родители, школа, друзья. А Матвей один.

И некому объяснить, что история со сдачей на юге — это не правило, не образец, а преступление и гадость.

Что Коля, его верный друг и хороший парнишка, должен остаться его другом.

Что мать и учительница не правы, разделяя семьи его одноклассников.