Собрание сочинений (Том 2)

- В бассейне... Ну, папочка! - восклицает Машка. - О петухе я просто так придумала. Наверно, потому, что думала о лете. Там у нас, в Переделкине, такой петух был, помнишь? И кроме того (я ж говорил, что Машка - серьезный человек и говорит серьезно!), ты же сам сказал, что тут в бассейне - лето, лето?..

Верно, мне нечего возразить. И о петухе в Переделкине помню, и о лете в бассейне говорил.

Я вытираю Машке мокрые волосы, поправляю сухие трусы, потом кофточку, которая надета, как всегда, сикось-накось.

- А почему тебе медаль "За оборону Москвы" только завтра дадут? спрашивает Машка.

- Ну потому, что завтра вручение будет...

- Я не про то. У мамы давно такая есть. А у тебя нет!..

- Значит, вспомнили. Лучше поздно, чем никогда. Правда?

- Правда, - соглашается Машка, когда мы выходим на улицу. - Хочешь, я тебе еще одно скажу?

- Что? Только рот закрывай.

- То, что еще в бассейне придумала.

- Ну... У тебя прямо бассейн поэзии!

- Вот, - говорит Машка. - Слушай:

Я иду по улицам

Города Москвы,

Вижу над Москвой-рекой

Широкие мосты.

Вижу, на реке

Теплоход плывет,

На палубе своей

Он людей везет.

В небе голубом

Несется самолет,

В кабине за рулем

Сидит пилот.

Новые машины

По улицам летят

И на солнце ярком

Радугой блестят.

Вот уж и верно: фонтан стихов! И откуда это у нее прорвалось? Бабушка ворчит, что не музыка и не балет. Я думаю: правильно. Раз не хочет, не надо. А это ей нравится. Может, всерьез...

Я не успеваю ничего сказать, как Машка добавляет:

- А у нас в школе мальчишка есть в девятом классе, так он медаль "За спасение утопающих" уже давным-давно получил.

- Значит, за дело.

- Папа, а почему у Вити медали "За победу над Японией" нет? Он же в Китае, в Порт-Артуре, родился у вас, когда японцев разгромили. У тебя с мамой есть, а у него нет?

Что сказать ей, смешной моей Машке!

- Значит, не заслужил, - говорю я. - Родиться - это еще не все. И жить - не все. Заслужить, наверно, надо...

- Я, папочка, между прочим, все ваши ордена и медали знаю, - говорит Машка. - Мамины! И твои!

- Откуда?

- А там в коробочке железной у тебя в столе...

- Лазила? И чего это тебя на медали потянуло? Все о медалях да о медалях!

- Плохо? Да?

Нет, я, кажется, не то сказал. В самом деле, чего ж тут плохого? Здорово! Пусть смотрит, знает, думает.

- Почему плохо? - говорю я Машке. - Наоборот, очень хорошо, очень!

А она уже снова о другом:

- Я, как и Витя, терпеть не могу этот бассейн. Нет, конечно, хорошо, что я плаваю. Но...

- Что "но"?

- Ничего, - говорит Машка. - Скорей бы лето!

Странно, как она похожа на меня.

Или это потому, что ей не нравится название бассейна? Ведь Машка от всех нас, и прежде всего от старшего брата, научилась болеть за "Спартак", а тут - "Динамо". Но что поделать, когда бассейн "Динамо" - самый близкий к нашему дому. А бассейн "Спартак" - я даже не знаю, есть ли такой на свете. Да и какая она болельщица?! Несерьезно все это, не так, как у нас с Витей.

Мы подходили уже к дому, когда Машка заявила:

- А хочешь еще одно? Только что придумала:

У меня есть лодочка,

Красивая она.

Летом будет ездить

По реке одна.

В лодочке кабина,

А в кабине стул.

Вдруг откуда ни возьмись

Воробей нырнул.

Ветерок качает

Лодочку мою,

А воробей смеется,

Кричит: "Пою, пою!"

Странно, вновь - лето. Почему Машка забредила летом? Или птицами? Синицы, петухи и вот воробьи в ее стихах.

На следующий день на улице Горького купил я интересную книжку. Называлась она - "В мире птиц". Далее говорилось: "Карманный атлас птиц. Ярослав Шпирганзль-Дуриш. Иллюстрации Яна Соловьева. Издательство АРТИЯ. Прага. 1963".

Конечно, привлекло меня то, что книжка эта выпущена чехами для нас, русских, на русском языке. Это всегда трогает. Привлекло и то, что издана книжка хорошо. Интересна книга даже на первый взгляд - отличными цветными иллюстрациями, "картинками", как написали в предисловии сами чехи, подробными описаниями ста восьми пород и разновидностей птиц да еще предваряющими книжку любопытными статьями: "Как и где наблюдать за птицами" и "О птичьем пении".

И еще. Раскрыв книжку, почему-то попал я на рисунок скромной пепельно-серой птицы. Голова черно-белая. Знакомая! Старая моя знакомая по Переделкину! Так вот она. И зовется, оказывается, не как-нибудь, а московка.

"Чтобы увидеть эту синичку, - говорил атлас, - которая гораздо меньше воробья, нужно отправиться в хвойный лес. Определить ее можно по белому пятну на затылке, а снизу она серо-белая. Иногда она покажется и в смешанных лесах, а зимой перебирается даже в городские парки. Лесники любят эту птичку, она, словно старательный инспектор, наведывается в самые отдаленные уголки и проверяет, не притаился ли там незваный гость гусеница или взрослое насекомое. Лес от насекомых старательно очищает. И не требует за это никакой награды..."