Собрание сочинений (Том 2)

- Офицеры и солдаты! - выкрикивал он. - Знайте, что вся Россия благословляет вас на ратный подвиг. Пусть сердце ваше не ведает сомнений. Нет колебаний! Нет отступлений! Только вперёд. Ура!

Солдаты ответили нестройно. Многие так и вовсе молчали.

- Ура! - повторил министр.

- Ура! - отозвались солдаты ещё неохотнее.

Спускаясь с трибуны, министр заметил Лёшку. Он не без любопытства взглянул на мальчика. А тот стоял, вытянув руки по швам, и пугливо смотрел на приехавшего.

Громолысов вдруг расплылся в улыбке, наклонился к министру и что-то зашептал на ухо.

- Вот как, - произнёс тот. Он подозвал Лёшку. - Ты что же, готов умереть за свободу России?

Лёшка оробел ещё больше и не знал, что ответить.

- Готов, готов, - сказал за него Громолысов.

Тогда министр схватил мальчика за руку и снова полез на трибуну.

- Офицеры и солдаты! - опять закричал он. - Пусть же жизнь этого юного героя послужит для вас примером. Сегодня все, даже дети, говорят: "Вперёд! Только вперёд!" Ура юному герою! Да здравствует наша победа!

- Кричи "ура", - проговорил Громолысов. - Ура Временному правительству и нашей победе!

Мальчик стоял в нерешительности.

- Кричи, - подтолкнул его Громолысов.

Лёшка молчал.

- Ну!

В солдатских рядах послышался хохоток.

Тогда командир полка оттолкнул мальчика и сам обратился к солдатам.

- Братья! - закричал Громолысов.

И вдруг... Вначале тихо из задних рядом, а потом всё яснее и громче и сразу из многих мест понеслись голоса:

- Хватит!

- Навоевались!

- Долой войну!

- Мира!

- Братья!.. - кричал Громолысов.

Солдаты задвигались. Зашумели ещё больше. Передние ряды придвинулись к самой трибуне. Нажали. Трибуна скрипнула. Покачнулась.

- Долой Временное правительство! - кричали солдаты. - Мира! Мира! Мира!

Министр побледнел, поспешно бросился к лестнице.

- Что же вы, полковник! Как же это понять?! - отчитывал потом министр Громолысова. - И что это за глупая выдумка с мальчиком?!

Командир полка стоял, краснел и только непонимающе разводил руками.

На следующий день полк Громолысова был срочно расформирован - солдаты отказались вернуться в окопы. А ещё через день под конвоем неизвестных ему солдат с передовой был отправлен и Лёшка.

- Мерзавец! - на прощанье проговорил Громолысов.

- Агитатор, - хихикнул Лещ.

Глава пятая

ПУТИЛОВСКИЙ ЗАВОД

ЧЕРЕЗ ВЕЛИКИЕ ЛУКИ И СТАНЦИЮ ДНО

Поезд тащился медленно. Долго стоял на станциях и полустанках. Паровоз надрывно пыхтел на подъёмах. Колёса нудно стучали на стыках. Ехали и спали в два этажа на нарах, слева и справа от центра вагона. Вагон был товарный. Ехало сорок человек. Лёшка был сорок первый.

Добирались до Петрограда неделю. Поезд шёл через Великие. Луки и станцию Дно. Лёшка пристроился на верхней полке и всю дорогу смотрел или в открытую дверь, или в маленькое оконце вагона.

За окном бежали поля и леса; то вынырнет из-под самых колёс река, то змейкой метнётся просёлок, то, словно игрушечные, пронесутся крестьянские избы. И снова поля и снова леса - необозримая земля русская.

И такой же нескончаемой чередой, как эти поля и леса, как эти избы и эти дороги, разные думы одна за одной неслись в голове у мальчика. Почему-то вспомнились Охта и бабка Родионовна; потом аптека и Золотушкин, стрельба в рабочих на Знаменской площади, парень без шапки, царский портрет, взрыв на Аптечной; потом Голодай-село, каратели и смерть деда Сашки; наконец, Наташа, фронт, Ломов и Пятихатка.

Много. Ой, как много прошло за это время перед Лёшкой людей и событий! Тревожный, насторожённый, чего-то ожидающий год. И что впереди?

Беспокойно на душе у мальчишки. В кармане у Лёшки письмо. Везёт его мальчик токарю Путиловского завода Андрею Кузьмичу Зотову. Письмо было коротким. Писалось оно впопыхах на клочке серой бумаги перед самой отправкой мальчика с фронта. Лёшка наизусть помнит его содержание:

Дорогой Андрей!

Направляю к тебе мальчика - Лёшу Митина. Парень он стоящий. Позаботься о нём.

Л о м о в

"Кто же это такой Андрей Кузьмич Зотов?" - раздумывает Лёшка. И как-то он встретит? И что-то скажет, прочитав привезённое Лёшкой письмо?

В Петроград поезд прибыл к вечеру. Вошёл в тупики Николаевского вокзала. Выдавил клубы белого пара. Остановился.

Вот и он - забытый, затерявшийся где-то далеко в Лёшкиной памяти Питер!

Идёт мальчик по городу: знакомая Знаменская площадь, широкий, шумный, как улей, Невский, перекрёсток Литейного, перекрёсток Садовой. Идёт мальчик, дышит не надышится свежим петроградским воздухом.

За Нарвскую заставу к Путиловскому заводу Лёшка добрался уже в темноте. Разыскал Новоовсянниковскую улицу и указанный Ломовым номер дома. Поднялся на второй этаж. Прошёл по длинному тёмному коридору. Ещё раз глянул на адрес. Остановился перед дверью, обитой мешковиной. Переступил с ноги на ногу. Постучал.

- Войдите.

Мальчик нерешительно перешагнул порог крохотной, как чулан, комнаты.