Собрание сочинений. Том 1. Первый лед

Конфедераток тузы бесшабашные
кривы.
Звезды вонзались, точно собашник
в гривы!
Польша — шампанское, танки палящая
Польша!
Ах, как банально — «Андрей и полячка»,
пошло...
Как я люблю ее еле смеженные веки,
жарко и снежно, как сны — на мгновенье, навеки...
Во поле русском, аэродромном
во поле-полюшке
вскинула рученьки к крыльям огромным —
П о л ь ш а!
Сон? Богоматерь?..
Буфетчицы прыщут, зардев,—
весь я в помаде,
как будто абстрактный шедевр.
1961

Стога

Менестрель атомный,
галстучек-шнурок...
Полечка — мадонной?
Как Нью-Йорк?
Что ж, автолюбитель,
ты рулишь к стогам,
точно их обидел
или болен сам?
Как стада лосиные,
спят
стога.
Полыхает Россия,
голуба и строга.
И чего-то не выразив,
ты стоишь, человек,
посреди телевизоров,
небосклонов, телег.
Там — аж волосы дыбом! —
разожгли мастера
исступленные нимбы,
будто рефлектора.
Там виденьем над сопками
солнцу круглому вслед
бабка в валенках стоптанных
крутит велосипед...
Я стою за стогами.
Белый прутик стругаю.
«Ах, оставьте,— смеюсь,
Я без вас разберусь!»
Нас любили и крыли.
Ты ж, Россия, одна,
как подводные крылья,
направляешь меня.
1961

Эпитафия

Брат,
не загадывай на завтра!
«Автор умер», — думал Барт.
«Умер Барт», — подумал автор.
1980

* * *

Мы писали историю
не пером — топором.
Сколько мы понастроили
деревень и хором.
Пахнут стружкой фасады,
срубы, башни, шатры.
Сколько барских усадеб
взято в те топоры!
Сотрясай же основы!
Куй, пока горячо.
Мы последнего слова
не сказали еще.
Вздрогнут крыши и листья.
И поляжет весь свет
от трехпалого свиста
межпланетных ракет.
1959

Мотогонки по вертикальной стене

Н. Андросовой

Завораживая, манежа,
свищет женщина по манежу!
Краги —
красные, как клешни.
Губы крашеные — грешны.
Мчит торпедой горизонтальною,
хризантему заткнув за талию!
Ангел атомный, амазонка!
Щеки вдавлены, как воронка.
Мотоцикл над головой
электрическою пилой.
Надоело жить вертикально.
Ах, дикарочка, дочь Икара...
Обыватели и весталки
вертикальны, как «ваньки-встаньки».
В этой, взвившейся над зонтами,
меж оваций, афиш, обид,
сущность женщины
горизонтальная
мне мерещится и летит!
Ах, как кружит ее орбита!
Ах, как слезы к белкам прибиты!
И тиранит ее Чингисхан —
замдиректора Сингичанц...
Сингичанц: «Ну, а с ней не мука?
Тоже трюк — по стене, как муха...
А вчера камеру проколола... Интриги...
Пойду напишу по инстанции...
И царапается, как конокрадка».
Я к ней вламываюсь в антракте.
«Научи,К— говорю,К— горизонту...»
А она молчит, амазонка.
А она головой качает.
А ее еще трек качает.
А глаза полны такой —
горизонтальною
тоской...
1960

Длиноного

М. Таривердиеву