Собрание сочинений. Т.4.

Юрис отобрал шестерку самых опытных разведчиков, проверил, не страдает ли кто кашлем или насморком, и велел готовиться к операции. Бойцы взяли с собой автоматы, несколько дисков с патронами, тол, несколько ручных гранат, ножницы для резания проволоки и сухой паек на несколько дней. И когда спустились ранние зимние сумерки, семь белых фигур тихо заскользили на лыжах. Вытянувшись в цепочку, они перешли по одной лыжне нейтральную зону и через замерзшее болото пробрались в тыл первой линии обороны немцев. Этот проход они разведали еще раньше. По обе стороны его находилось по пулеметному гнезду; здесь не могли пройти ни танки, ни орудия, а возможное наступление пехоты враг думал парализовать перекрестным пулеметным огнем. По болоту разведчики метров сто ползли на животе, пока не очутились за небольшим холмиком. Тогда они снова стали на лыжи и минут десять шли прямо на запад, до самой дороги… С потушенными фарами, подавая тихие сигналы, проезжали мимо них грузовики с боеприпасами. Покачиваясь на рытвинах, прошел санитарный автобус. В заманчивой близости от себя Юрис увидел небольшую штабную машину с несколькими седоками, — с уверенностью можно было сказать, что офицеры. И так легко их уничтожить! Но не для этого они пробрались сюда.

Юрис выслал вправо и влево двух разведчиков на поиски телефонной линии. Они очень долго не возвращались. Юрис уже начал беспокоиться, когда к нему подполз один из них.

— Товарищ старший лейтенант, метрах в двухстах отсюда — минометная батарея, — зашептал, выдыхая клубы пара, Никита Журавлев, ладный уралец. — Несколько шестиствольных… и целая гора ящиков с минами. Товарищ старший лейтенант, взорвать бы… только один часовой, остальные, наверно, в блиндаже парят бока. Разрешите, товарищ старший лейтенант, и не очень много тола потребуется. Только сначала надо кончить этого фрица, затушит еще бикфордов шнур.

— Потерпи, Журавлев, ведь здесь тебе не тактические занятия. Нам «язык» нужен. Когда добудем его, можно и подорвать. Телефонных проводов не видал?

— Есть, вон там. От батареи тянутся по кустам в ту сторону, — он показал рукой направление.

— К штабу полка, значит, — кивнул Юрис.

— А нельзя нам того фрица, который на посту, взять вместо «языка»? — не успокаивался Журавлев. — Одним махом будет сделано.

— Если ничего лучшего не подвернется, придется ограничиться им.

Вернулся и второй разведчик — рыбак из-под Лиепаи Вирзинь. Тот телефонных проводов не обнаружил, но тоже не без толку ходил.

— В полукилометре отсюда перекресток дорог с шлагбаумом, с усиленным постом, — докладывал Вирзинь. — Останавливают и машины и пеших. Я подслушал пароль, товарищ старший лейтенант… «Мюнхен», а отзыв «Майн». Я два раза подслушал. Они тихо говорили, но я слышал. Ветер дул на меня… Я лежал в канаве у самого шлагбаума.

— «Мюнхен — Майн»… — повторил Юрис. — Ты, Вирзинь, золото, а не парень. Да ты понимаешь, как ты нас осчастливил? Теперь у нас есть пропуск в тыл, и мы можем разгуливать там, как у себя дома. То есть не совсем, конечно, — быстро поправился он, — но теперь можно без скандала подойти к любому часовому. Журавлев!

— Слушаю, товарищ старший лейтенант.

— Веди нас к телефонной линии. Если по дороге окликнут, — отвечать буду я.

— Есть…

Белые фигуры задвигались по снегу, и крупные сухие снежинки быстро заметали их след. Через несколько минут Журавлев нашел провод и кивнул Юрису:

— Вон там, направо, эти шестиствольные…

Но Юрис Рубенис повернул влево и повел свою группу на запад, вдоль провода. Иногда они останавливались и прислушивались. В одном месте они вовремя заметили связиста, проверявшего телефонную линию; немец шел им навстречу по другую сторону провода. Они подождали, пока он не удалился шагов на тридцать, потом пошли дальше. Вирзинь несколько раз оглянулся: он не мог примириться с мыслью, что гитлеровца оставили в живых — можно ведь было успокоить без всякого шума. Не поймешь этого Рубениса.

У Юриса забилось сердце, когда он заметил небольшой бугорок, к которому тянулся телефонный провод. Там был штаб, там должен находиться как раз такой «язык», о каком он мечтал. Бугорок оказался блиндажом, построенным среди кустарника, — полковой или батальонный командный пункт. Видны были окрашенные в белый цвет бревна накатов. Немцы свои блиндажи строили основательно, на всю зиму.

«Ну, Юрис, поплюй себе на ладони, старый грузчик».

Шагах в десяти от блиндажа они залегли и стали наблюдать. Протоптанная в снегу тропинка вела к другому бугорку побольше. За блиндажом, у которого оканчивался телефонный провод, по временам поскрипывал снег, — там переступал с ноги на ногу часовой. Один раз стукнула дверь, и высокая темная фигура с папкой подмышкой прошла в сторону большого блиндажа. Когда и там стукнула дверь и погас мелькнувший на мгновение бледный свет, Юрис кивнул Вирзиню. Они поднялись и вышли на тропинку. Уверенным шагом, как свои люди, приближались они к блиндажу. На тихий оклик часового Юрис так же тихо буркнул: «Мюнхен», часовой ответил: «Майн» — и отступил в сторону, освобождая дорогу.