Собрание сочинений. Т.4.

— Только в принципе, безотносительно к нашей беседе, — сказал товарищ В. — Если она выразит желание пойти в партизаны, мы познакомимся с ней и тогда решим. Важно, что она уже работала радисткой.

Поздно вечером вернулась Рута на квартиру Волковых. Марина уже вдоволь наговорилась со своими родственниками, и после ужина обеих фронтовичек отпустили спать. Им постелили на широкой тахте в столовой. Вера ушла на ночное дежурство, а Шура еще несколько часов просидела в кабинете отца — готовилась к государственным экзаменам. Как только Рута с Мариной остались одни, Рута сразу стала выяснять важный вопрос: хотелось бы Марине пойти в партизаны?

Ответ был такой, какого и ждала Рута.

На следующий день они пошли к начальнику отдела кадров штаба партизанского движения, заполнили анкеты и к вечеру уехали электричкой в армейский дом отдыха под Москвой. Шура и Вера обещали навестить их в следующий выходной день.

4

Дом отдыха находился в живописной местности, недалеко от реки и соснового бора. Осенью 1941 года немцы до него не дошли километров восемь, поэтому все здесь уцелело.

Руте с Мариной отвели небольшую комнатку во втором этаже. Прямо за окнами начинался лес. Эту комнатку остальные отдыхающие скоро прозвали цветочным магазином, и не без основания: девушки в первый же день натаскали в нее столько цветов, что не хватало ни посуды, ни места, куда их девать. Кругом — и в лесу и по лугам — их было такое обилие, что нельзя было удержаться от соблазна, и они возвращались с прогулок с целыми вениками.

Украсив свою комнату, девушки не успокоились до тех пор, пока на каждом столе в столовой и в гостиной не оказалось по красивому букету. Потом дошла очередь и до остальных комнат. Им помогали и другие отдыхающие.

Люди, которые месяцами жили среди грохота, гула и огня, которые валялись в болотной тине и месили грязь фронтовых дорог, теперь гуляли по лесу, слушали пение птиц, упивались волшебной тишиной и покоем.

Рута в первый же вечер за ужином обратила внимание на лейтенанта Сорокина. Он был командиром танка, после тяжелого ранения долго лежал в госпитале и теперь отдыхал перед отъездом на фронт. Это был немолодой уже человек, ниже среднего роста, но очень крепкого сложения. У него были ярко-голубые глаза и седые виски. На следующее утро Рута увидела его на террасе. Вокруг него собралась кучка детей, он что-то рассказывал им. Один малыш сидел у него на коленях и, конечно, теребил, на его груди медали и новый орден Красного Знамени. Рассказывая, Сорокин все время поглаживал светлую головку ребенка.

Вечером после ужина, когда Марина и Рута сидели в саду, Сорокин подсел к ним на скамейку, неловко улыбнулся и сказал:

— Такой вечер… как-то не хочется оставаться одному. На фронте мы всегда были вместе, и работали и отдыхали всем экипажем. Отвык я от одиночества. Но если я вам мешаю, скажите, можно и уйти.

— Что вы! Вы нас не стесняете, — сказала Рута. Ей на самом деле очень хотелось познакомиться с ним поближе.

Понемногу они разговорились, Сорокин очень охотно и просто рассказывал о себе. Войну он начал рядовым, но за боевые заслуги ему присвоили офицерское звание, и теперь вот — лейтенант.