Собрание речей

Таким образом, фиванцам, совершившим столько великих преступлений, нет никакой возможности оправдаться; тем же, кто захочет выступить в их защиту, остается только одно, а именно: говорить, что теперь, мол, Беотия сражается за вашу страну и если вы откажетесь от дружбы с фиванцами, то поставите союзников в невыгодное положение, так как равновесие будет сильно нарушено, если их город окажется в союзе с лакедемонянами. Что же касается меня, то я не считаю полезным для союзников подчинение слабых более сильным, — ведь в прошлое время мы за слабых и вели войну. Я полагаю, что и фиванцы не дойдут до такого безумия, чтобы, выйдя из союза, передать свой город лакедемонянам; и думаю я так не потому, что доверяю их нравам, но потому, что они сами признают, что одно из двух для них неизбежно: либо, оставаясь на месте, умирать и терпеть последствия того, что они совершили, либо, став изгнанниками, терпеть нужду и лишиться всяких надежд. И разве у них могут быть хорошие взаимоотношения с согражданами, одних из которых они убили, а других изгнали из города и расхитили их имущество. А каковы взаимоотношения с прочими беотийцами, над которыми они не только стараются несправедливо властвовать, но у одних срыли стены, а у других и землю отняли? Да у них нет возможности обратиться и к вашему городу, который они так явно и постоянно предавали. Однако невозможно допустить, чтобы они захотели, рассорившись с вами из‑за чужой земли, так необдуманно и явно лишиться своего города; наоборот, они будут тем умереннее вести все переговоры и засвидетельствуют вам тем большую почтительность, чем сильнее они будут опасаться за свою участь. Как должно обращаться с людьми таких нравов, они показали вам своим поведением в отношении Оропа. Покуда они надеялись на полную возможность делать все, что они пожелают, они обращались с вами не как с союзниками, но осмелились вести себя с вами как с злейшими врагами, но, после того как вы приняли постановление, объявлявшее их исключенными из договора, они, оставив высокомерие, прибыли к вам приниженными более, чем сейчас мы. Так что если некоторые ораторы запугивают вас, будто существует опасность, как бы они не переменили своих намерений и не перешли к неприятелям, то этому верить не следует, так как их постигли такие трудности, что они скорее готовы терпеть вашу власть, чем союз с лакедемонянами.

Итак, если бы они даже намеревались во всем поступись наоборот, я полагаю, что вам не следует вести переговоры, больше считаясь с фиванским государством, чем с клятвами и договорами. Во — первых, вам следует по отцовским заветам бояться не опасности, но дурной славы и позора, затем того, что в войнах, случается, верх одерживают не люди, покоряющие силой города, но те, кто управляет делами Эллады с большим благочестием и кротостью. И это можно показать на ряде примеров. Кто не знает событий нашего времени, а именно, что лакедемоняне уничтожили вашу мощь, которая считалась неодолимой, обладая первоначально малыми средствами для войны на море, но благодаря доброй славе они привлекали эллинов на свою сторону? И разве вы, в свою очередь, снова не отняли у них власть, выступив при этом из города, лишенного стен[246] и находившегося в тяжелом положении, но имея своим союзником справедливость? А что царь персов не был виновником этих перемен, это ясно показали события последнего времени. Ведь тогда он не принимал участия в этих делах, хотя ваше положение было безнадежным и почти все города находились в подчинении у лакедемонян; и тем не менее вы настолько их превзошли в военных действиях, что они с радостью узнали о заключении мира[247].