Собрание птиц

– Ну, мы, э-э-э… наверное, нам нужно возвращаться обратно, да?

Вдруг весь дом задрожал от оглушительного звона. В комнату ворвался сотрудник Министерства временных дел.

– Что это такое? – воскликнул я.

– Кто-то пришел, – ответил он.

Неизвестный названивал в дверь с таким нетерпением, словно близился конец света.

Служащий сбежал вниз по лестнице, чтобы открыть дверь. Через несколько мгновений послышался громкий топот, и в комнату влетели запыхавшиеся Хью и Эмма.

– Вы должны немедленно возвращаться! – выговорила Эмма.

– Мы пытались дозвониться, но линия все время занята, – добавил Хью.

– Что случилось? – спросил я, и мы с Нур встревоженно переглянулись. – Неужели вы нашли петлю Ви?

В глазах Нур вспыхнул огонек надежды, но Эмма покачала головой.

– Пока нет, – ответила она. – Это все Гораций. Он сейчас разговаривает с мисс Шилоклювкой. Как только он сообщил ей, что ему нужно, она немедленно пригласила его к себе. Они ждут нас.

– Судя по всему, они что-то обнаружили, – сказал Хью. – Что-то важное. Но не хотят говорить, что именно.

И мы, буквально наступая друг другу на пятки, бросились к лестнице.

Лодка, на которой приплыли Эмма и Хью, ждала нас у пристани; на сей раз она была оснащена мотором. Эмма рявкнула на лодочника, велела плыть как можно быстрее, как будто за ним гонятся все демоны ада, и уже через минуту мы влетели в туннель, ведущий в петлю. У меня даже закружилась голова. Мы неслись по Лихорадочной Канаве, оставляя за собой широкую бурую кильватерную струю и вцепившись в борта, чтобы не вывалиться. Когда мы, наконец, пришвартовались в центре городка, я подумал, что никогда больше по доброй воле не сяду в лодку.

Кабинет мисс Шилоклювки находился в здании, в котором были расположены и другие странные министерства – в бывшем «Приюте святого Варнавы для умалишенных, шарлатанов и преступно злонамеренных лиц». Мы протиснулись через вестибюль, заполненный народом, где за крошечными окошками восседали неприступные бюрократы, преодолели несколько лестничных пролетов и очутились в коридоре.

Кто-то неожиданно выскочил из двери и врезался прямо в меня. Во все стороны полетели бумаги.

– Да пропади ты пропадом! У меня все было сложено по порядку! – воскликнул человек и опустился на колени, чтобы собрать документы. Только тут я его узнал.

– Гораций! – окликнула его Нур. – Это мы!

Он резко поднял голову. Вид у него был немного безумный – бумаги торчали у него под мышками, были заткнуты за ленту шляпы, как перья; сочетание этих странных «украшений» и неуместно строгого смокинга делало его похожим на взъерошенного павлина.

– О! – воскликнул он. – Отлично! Столько всего нужно вам рассказать. Даже не знаю, с чего начать…

Мы опустились на колени и помогли ему собрать бумаги.

– Итак, насчет этого текста, о котором упоминал Эйч, – быстро заговорил Гораций. – Мисс Шилоклювка знает его. Он называется «Апокрифон»! Оказалось, что это настоящая книга.

Он запихал пачку бумаг в переполненную кожаную папку, потом засунул еще несколько листов за пазуху.

– Она очень туманно написана, и это при том, что странные пророчества по определению всегда бывают невнятными. Но когда я спросил об этой книге мисс Шилоклювку, она чуть с кресла не свалилась. Отменила все встречи, назначенные на сегодня, и собрала лучших имбрин-учениц, чтобы заняться нашей проблемой. Она сказала, что не слышала упоминаний ни о Пророчестве Семи, ни об «Апокрифоне» уже очень много лет – и все это время боялась наступления того дня, когда эти слова будут произнесены.

Собрав бумаги, он поднялся на ноги и указал на дверь, находившуюся напротив нас. Она была вдвое больше других дверей в коридоре; на табличке было написано: «Э. Шилоклювка. Прием строго по записи».

Я направился к двери, намереваясь открыть ее, но она распахнулась внутрь с громким скрипом раньше, чем я успел прикоснуться к ручке. Помещение было темным и напоминало пещеру. Мои глаза не сразу привыкли к полумраку. В дальней стене было несколько окон, но стекла, заклеенные газетами, пропускали внутрь лишь слабый оранжевый свет. Кабинет освещали свечи в подсвечниках и канделябрах – их было, наверное, больше сотни, и повсюду, куда ни глянь, мерцали и подрагивали огненные язычки. В тусклом свете я не мог разглядеть ничего, кроме книг и девушек. Спиралевидные башни из книг поднимались к потолку; стеллажи, уставленные книгами, занимали все стены; книги, сложенные в стопки, кренились под невообразимыми углами – но стопки чудесным образом не рассыпались. Около каждой сидела молодая женщина в длинном платье. Их было двенадцать, и все они с серьезным видом прилежно изучали книги и записывали что-то в блокноты, сутулясь так сильно, что у них наверняка болели спины. Это были ученицы академии имбрин мисс Шилоклювки, которую сама мисс Сапсан закончила много лет назад. Они были настолько погружены в свою работу, что даже не поднимали на нас глаз, когда мы проходили мимо.

Мы осторожно обходили кучи книг, пока не заметили знакомое лицо: мисс Шилоклювка сидела за письменным столом, заваленным бумагами.