Читаем Собрание повестей и рассказов в одном томе полностью

И вот в это раннее, совсем не гостевое время перед старухой нежданно-негаданно, как из-под земли, явилась Мирониха. По своей привычке смотреть себе под ноги, а не вперед, она чуть не столкнула старуху с крыльца и от удивления присела, всплеснула руками:

– Это, старуня, ты али не ты?

– Я, – сказала ей старуха.

Она как будто не обрадовалась даже Миронихе, голос у нее был тусклый, слабый: ее спросили – она ответила.

– Вылезла?

– Вылезла.

– Дак ты, старуня, моить, за хребет седин со мной побежишь? Вдвоем нам с тобой все веселей будет в гору подыматься.

– Не. Я койни-как сюды-то выползла. Где на карачках, где как.

– А я бегу, думаю, узнаю у Нади, с чем моя старуня там седни лежит. А она со своей кровати уж он куды ухлестала, на волю.

– Не умерла, – сказала старуха.

– А просилася?

– Просилася.

– Выходит, не время.

– Какое ишо надо время? – В голосе старухи впервые сегодня послышалось выражение – оно было обиженным. – Ребяты тут, оне меня долго ждать не будут. Самое было время. Ан нет.

– Все мы, старуня, под Богом ходим. Как он захочет, так и выйдет.

– А я не ходю, я ползаю под им. Думаю, выползу, покажусь матушке-смертыньке, а то она меня потеряла, не видит. Пускай заприметит.

– Не забаивайся.

Старуха не стала продолжать этот невеселый разговор: Миронихи ночью с ней не было, она не поймет, а разве можно объяснить, что чувствует человек в смертный час и что чувствует он потом, когда смерть обманывает его. Поэтому старуха спросила:

– Ребяты-то твои ниче не пишут?

– Дак ты только вчерась у меня это спрашивала, – удивилась Мирониха.

– Вчерась было вчерась. Седни, моить, написали – откуль я знаю?

– Ага, всю ночь спать не укладывались, цельную газету для меня тамака исписали. Не знаю, как и читать буду. – Мирониха говорила без зла, но и без надежды, подсмеиваясь над одной собой. – Кака така лихоманка на их напала – письмо мне отправлять?

– Раньше как бывало, – сказала старуха. – Кто где родился, там и пригодился. А теперечи никак на месте не держатся. Ездют, ездют, а куды, зачем?

– Ниче мы, старуня, с тобой не понимаем.

– Моить, и не понимаем. Мы с тобой, однако, уж две последние старинные старухи на свете остались. Боле нету. После нас и старухи другие пойдут – грамотные, толковые, с понятием, че к чему в мире деется. А мы с тобой заблудилися. Теперечи другой век идет, не наш.

– Однако что так, старуня.

– А пошто не так? Так. От помяни мое слово.

Они помолчали. Мирониха вздохнула и поднялась:

– Хорошо с тобой, старуня, да надо бежать.

– Посиди маненько.

– Корова у меня так и не пришла. Мужики говорят, за хребтом чьи-то две коровы живут. Делать нечего – надо туды бежать.

– Не дойдешь ты, девка, за хребет.

– Дойду не дойду, а пойду. Кого я за себя отправлю?

– Упадешь ты там.

– Моить, и упаду. Кака разница, где лежать? Тамака одной и тутака одной. Слягу – и воды некому подать.

– Ты бы сама им написала.

– А че им писать? То они не знают, что мне семьдесят пять годов стукнуло. Нет, старуня, пиши не пиши… И грамота у нас с тобой одинакая. А они, видно, хорошо живут, раз не едут, не пишут. Плохо жили бы, написали бы.

– Написали бы.

– То-то и оно.

Мирониха переступила с ноги на ногу, ей уже не стоялось на месте.

– Ну, сиди, старуня, побегу я. Сиди и ниче не выдумывай. А как возвернусь, опеть к тебе. Посидим ишо, побормочем.

– Не упади там.

Прощаясь, старуха подала ей руку, и Мирониха вдруг дернулась, неловко клюнула головой и прижала старухину руку к своей щеке. У старухи из глаз брызнули слезы. Она хотела подняться, но Мирониха удержала ее и повернула к воротам. Она-то, наверно, считала, что идет ходко, не идет, а бежит, а на самом деле вся вытягивалась, когда переставляла ноги, видно было, с каким трудом дается ей каждый шаг.

Вытирая слезы, старуха подумала, что, быть может, оттого она и не умерла ночью, что не простилась с Миронихой, со своей единственной во всю жизнь подружкой, что не было у нее того, что есть теперь, – чувства полной, ясной и светлой законченности и убранности этой давней и верной дружбы.

Старуха знала: больше они не увидятся.

11

Приходилось жить еще день – лишний, ненужный.

Перейти на страницу:

Все книги серии Полное собрание сочинений (Эксмо)

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука