Собор под звездами

 Члены приходского совета невольно заулыбались. У Елены Александровны уже имелся опыт борьбы с чекистскими провокациями. Но тогда окончилось все курьезом… Точно рассчитав, что в таком огромном соборе, да еще во время ремонта, бухгалтерия – лакомый кусок для хитроумных трактовок, чекисты решили нанести удар именно в этом направлении. Беда была лишь в том, что интеллигенцию большевики давно пересажали, а уж про первоклассных специалистах в столь сложных областях, как бухгалтерские аудиты, и говорить не приходилось. Помог лично Секретарь Ленинградского обкома и горкома товарищ Жданов. Был он сыном инспектора народных училищ и внуком ректора Московской Духовной семинарии, считаясь «революционно- демократическим интеллигентом», а потому среди его родственников и знакомых все же нашелся один весьма заслуженный профессор математики. Был он стар, мудр и дал согласие помочь только после некоторого давления на его семью. Прибыл в собор в сопровождении двух чекистов и направился в кабинет казначея. Елена Александровна была женой священника, высланного за пределы Ленинграда, и лишенного всяческих средств к существованию, а потому любила чекистов куда меньше любой аудиторской проверки. А уж если эти два «счастья» прибыли в ее кабинет одновременно… В общем, чекисты принялись раскладывать на столе какие—то санкции и предписания, а профессор, достав пенсне, углубился в изучение небольшого плаката над рабочим столом, гласившего: «Если результат не зависит от способов решения – это математика. Если зависит – бухгалтерия. Поэтому бухгалтерия – триумф разума над математикой!» …

 Один из чекистов, начал было с формального:

-Вы – казначей Троицкого собора, Андреева Елена Александровна?

 Елена Александровна неторопливо заперла сейф, демонстративно спрятала ключ куда-то в глубины платья, подошла в плотную к растерянно замолчавшему следователю и заявив:

-А вот это тоже еще надо доказать! А я пока в храм… служба, знаете ли, начинается, – и величественно удалилась.

 Профессор задумчиво посмотрел ей вслед, еще раз перечитал плакат, и решительно взяв порывающихся броситься за казначеем чекистов под локти, вывел их из собора, благо родственник Жданова мог позволить себе такую роскошь. Что было в его отчете о не состоявшейся «карательной экспедиции», мы уже никогда не узнаем, но в бухгалтерию чекисты больше не совались…

-Ладно, вздохнул настоятель. – На все воля Божия… Елена Александровна, что у нас с подготовкой к Рождеству?

-Свечи и просфоры на епархиальном складе я заказала. С елками сложнее… Есть одна возможность, но… Дмитрий Александрович, что с вами?!

  Сквозь тянущий его куда-то в сторону липкий туман, Касаткин успел расслышать: «К врачу его надо! Срочно!», и хотел было возразить, что нет нужды, что это не впервой и он отлежится, а перед праздником каждая пара рук дорога, но… Сознание милосердно покинуло его, хотя бы на время освобождая от боли…

… Его приютил у себя на квартире прихожанин собора хирург Красницкий, бывший участник «Пироговских съездов», не принявших Октябрьский переворот, а потому попавших под репрессии. Врачу столь высокой квалификации сделали исключение, оставив жить и работать в Ленинграде (хотя в картотеке на Литейном он и числился в «неблагонадежных»). Он ухаживал за умирающим, не имея никакой надежды. Однако странный «измайловец» и в этот раз оказался крепче смерти. Касаткин пришел в себя в самый канун Рождества. Очнувшись в пустой квартире (хирурга срочно вызвали в больницу – кому-то из высокопоставленных начальников требовалась операция), он, невзирая на слабость оделся, и направился в собор. Шел медленно, почасту останавливаясь и отдыхая. К счастью, хирург жил недалеко от собора, иначе это безумство могло закончиться для штабс-капитана, едва начавшись. На него никто не обращал внимания: кутаясь в пальто и шубы, люди привычно торопились по своим делам. Собор напугал его темнотой в окнах. В хорошую погоду собор был виден за 20 километров, а теперь едва проступал в сгущающихся сумерках. Касаткин как-то пытался разгадать замысел Стасова: зачем над куполами собора он поместил маленькие башенки с выходящими на четыре стороны света окнами – гений архитектуры никогда ничего не делал просто так, но не сумел найти ответа. Как-то раз он даже забрался туда, но если в четырех башнях куполов были хоть и небольшие, но все же свободные помещения, то в пятой, основной, находились крепления для венчающего собор креста, и поместить в ней что либо было попросту невозможно. Касаткин тогда прикинул, что если на башне центрального купола зажечь лампу, то она будет видна даже далеко за пределами города. Но Стасов уже давно не мог не подтвердить, ни опровергнуть его догадку…

 Возле паперти столпились встревоженные старухи. Касаткин слышал отрывистое: «запретили», «не откроют», «специально под Рождество», «священников жалко», и уже догадывался что ему предстоит увидеть.

 Открыв своими ключами дверь черного хода, Касаткин вошел в собор. Шаги гулко раздавались в тишине.