Собор Парижской Богоматери

­ У потаскухи с моста Сен-Мишель.

­ У Михаила Архангела, как говорится в молитвах.

­ Нечестивец! ­ пробурчал призрак. ­ Свидание с женщиной?

­ Confiteor [120].

­ Ее зовут…

­ Смеральдой, ­ развязно ответил Феб. Мало-помалу к нему возвращалась его всегдашняя беспечность.

При этом имени призрак яростно стиснул руку Феба.

­ Капитан Феб де Шатопер, ты лжешь!

Тот, кто в эту минуту увидел бы вспыхнувшее лицо капитана, его стремительный прыжок назад, освободивший его из тисков, в которые он попался, тот надменный вид, с каким он схватился за эфес своей шпаги, кто увидел бы противостоявшую этой ярости мертвенную неподвижность человека в плаще, тот содрогнулся бы от ужаса. Это напоминало поединок Дон Жуана со статуей командора.

­ Клянусь Христом и сатаной! ­ крикнул капитан. ­ Такие слова не часто приходится слышать Шатоперам! Ты не осмелишься их повторить!

­ Ты лжешь! ­ спокойно повторила тень.

Капитан заскрежетал зубами. Монах-привидение, суеверный страх перед ним ­ все было забыто в этот миг! Он видел лишь человека, слышал лишь оскорбление.

­ Ах вот как! Отлично! ­ задыхаясь от бешенства, пробормотал он. Выхватив шпагу из ножен, он, заикаясь, ибо гнев, подобно страху, бросает человека в дрожь, крикнул: ­ Здесь! Немедля! Живей! Ну! На шпагах! На шпагах! Кровь на мостовую!

Но призрак стоял неподвижно. Когда он увидел, что противник стал в позицию и готов сделать выпад, он сказал:

­ Капитан Феб! ­ Голос его дрогнул от душевной боли. ­ Вы забываете о вашем свидании.

Гнев людей, подобных Фебу, напоминает молочный суп: одной капли холодной воды достаточно, чтобы прекратить его кипение. Эти простые слова заставили капитана опустить сверкавшую в его руке шпагу.

­ Капитан! ­ продолжал незнакомец. ­ Завтра, послезавтра, через месяц, через десять лет ­ я всегда готов перерезать вам горло; но сегодня идите на свидание!

­ В самом деле, ­ сказал Феб, словно пытаясь убедить себя, ­ приятно встретить в час свидания и женщину и шпагу, они стоят друг друга. Но почему я должен упустить одно из этих удовольствий, когда могу получить оба?

Он вложил шпагу в ножны.

­ Спешите же на свидание! ­ повторил незнакомец.

­ Сударь! ­ ответил, слегка смутившись, Феб. ­ Благодарю вас за любезность. Это верно, ведь мы и завтра успеем с вами наделать прорех и петель в костюме прародителя Адама. Я вам глубоко признателен за то, что вы дозволили мне провести приятно еще несколько часов моей жизни. Правда, я надеялся успеть уложить вас в канаву и попасть вовремя к прелестнице, тем более, что заставить женщину немножко подождать ­ это признак хорошего тона. Но вы произвели на меня впечатление смельчака, и потому правильнее будет отложить наше дело до завтра. Итак, я отправляюсь на свидание. Как вам известно, оно назначено на семь часов. ­ Феб почесал за ухом. ­ А, черт! Я совсем забыл! Ведь у меня нет денег, чтобы расплатиться за нищенский чердак, а старая сводня потребует вперед. Она мне не поверит в долг.

­ Уплатите вот этим.

Феб почувствовал, как холодная рука незнакомца сунула ему в руку крупную монету. Он не мог удержаться от того, чтобы не взять деньги и не пожать руку, которая их дала.

­ Ей-богу, вы славный малый! ­ воскликнул он.

­ Только с одним условием, ­ проговорил человек. ­ Докажите мне, что я ошибался и что вы сказали правду. Спрячьте меня в каком-нибудь укромном уголке, откуда я мог бы увидеть, действительно ли это та самая женщина, чье имя вы назвали.

­ Пожалуйста! ­ воскликнул Феб. ­ Мне это совершенно безразлично! Я займу каморку святой Марты. Из соседней собачьей конуры вы будете отлично все видеть.

­ Идемте же, ­ проговорил призрак.

­ К вашим услугам, ­ ответил капитан. ­ Может быть, вы сам дьявол, но на сегодняшний вечер мы друзья. Завтра я уплачу все: и долг моего кошелька и долг моей шпаги.

Они быстро зашагали вперед. Через несколько минут шум реки возвестил им о том, что они вступили на мост Сен-Мишель, застроенный в те времена домами.

­ Я провожу вас, ­ сказал Феб своему спутнику, ­ а потом уже пойду за моей красоткой, которая должна ждать меня возле Пти-Шатле.

Спутник промолчал. За все время, что они шли бок о бок, он не вымолвил ни слова. Феб остановился перед низенькой дверью и громко постучал. Сквозь дверные щели мелькнул свет.

­ Кто там? ­ крикнул шамкающий голос.

­ Клянусь телом господним! Головой господней! Чревом господним! -заорал капитан.

Дверь сразу распахнулась, и перед глазами обоих мужчин предстали старая женщина и старая лампа ­ обе одинаково дрожащие. Это была одетая в лохмотья сгорбленная старушонка с маленькими глазками и трясущейся головой, обмотанной какой-то тряпицей; ее руки, лицо и шея были изборождены морщинами; губы ввалились, рот окаймляли пучки седых волос, придававшие ее лицу сходство с кошачьей мордой.

Внутренность конуры была не лучше старухи. Беленные мелом стены, закопченные потолочные балки, развалившийся очаг, во всех углах паутина; посреди комнаты ­ скопище расшатанных столов и хромых скамей; грязный ребенок, копошившийся в золе очага; в глубине ­ лестница, или, точнее, деревянная лесенка, приставленная к люку в потолке.