Собор

Бурк сунул пистолет в карман и легко вытащил труп маленького человека на каменные плиты торца. В самом центре лба Фергюсона виднелось небольшое пулевое отверстие, будто кто-то прижал к этому месту зажженную сигарету. В его карманах уже пошарили, но Бурк все же на всякий случай обыскал его и нашел только чистый, аккуратно сложенный носовой платок, напомнивший ему о том, что теперь он должен позвонить жене Фергюсона.

Закрыв Фергюсону глаза, Бурк встал, вытер руки о свое пальто, подул на них и отошел. Снял с металлического стола покрытый ледяной коркой стул и сел. Сделал глубокий вздох, стараясь унять дрожь, сотрясавшую тело. Вытащив пачку сигарет, достал из другого кармана флягу, открыл и поставил на стол, не отпив ни глотка. Вдруг он услышал шум у ограды и вгляделся в темноту парка. Нащупав пистолет, крепко сжал его в руке.

– Бурк! Это я – Мартин.

Бурк не ответил.

– Можно мне подойти к тебе?

Бурк взвел курок.

– Подходи!

Мартин подошел к Бурку, остановился и посмотрел на каменный желоб за его спиной, обрамляющий водопадик.

– Кто это там?

Бурк не ответил. Мартин подошел к телу и всмотрелся в застывшее лицо.

– Я знаю этого человека… Джек Фергюсон.

– Вот как?

– Да, он. Собственно говоря, я разговаривал с ним только вчера. Он из официальной ИРА. Марксист. Весьма симпатичный парень тем не менее.

Бурк ответил с полным равнодушием:

– Хороший красный – мертвый красный. Убей коммуниста во имя Христа. Пройди туда, чтобы я мог тебя разглядеть.

– Как? – Мартин прошел мимо Бурка. – Что ты сказал?.. Что разглядеть?

– Пройди вперед, чтобы я мог видеть тебя, – повторил Бурк.

Мартин обошел вокруг стола.

– Почему ты оказался здесь? – спросил Бурк. Мартин прикурил сигарету.

– Шел за тобой из дома епископа.

Бурк был абсолютно уверен, что за ним никто не шел.

– Зачем?

– Хотел посмотреть, куда ты направляешься. Ты был совершенно беззащитен. Да, кстати, меня уволили из консульства. Твоя работа? Обо мне стали говорить просто что-то невообразимое. Но, как бы то ни было, сейчас я свободен. Не знаешь ли, чем мне теперь заняться? Думаю, может, лучше… чтобы ты замолвил за меня словечко… очистить от грязи мое имя в суде… У тебя пистолет? Можешь спрятать его.

Бурк не стал убирать оружие.

– Майор, кто, по-твоему, убил его?

– По крайней мере, не ты… – Мартин пожал плечами. – Может, его же люди. Или временные из ИРА, или фении. Ты видел его колени? Господи, что за мерзкое дело!

– С какой стати ИРА вдруг решила убрать его?

Мартин ответил быстро и отчетливо:

– Он слишком много болтал.

Бурк поставил пистолет на предохранитель и положил в карман.

– Где Гордон Стиллвей?

– Гордон?.. А, архитектор! – Мартин вынул сигарету. – Хотел бы я быть хоть наполовину таким нечестным, каким ты меня считаешь.

Бурк сделал глоток из фляги и проговорил:

– Послушай, собор подвергнется штурму через несколько часов.

– Жаль, но все идет к этому.

– И тем не менее сейчас я думаю, каким образом можно уберечь как можно больше жизней.

– Я тоже. Наш генеральный консул уже здесь.

– Но, как я понял, майор, до сих пор ваши с ним взгляды сильно расходились. Ты проводник ирландского терроризма в Америке, Мартин. Мы говорили тебе это прямо в лицо. Нам не нужны сгоревший собор и горы трупов.

– Я не во всем согласен с тобой.

– Если бы у Беллини были чертежи и архитектор, это здорово помогло бы ему.

– Несомненно. Я тоже работаю над этим.

Бурк пристально посмотрел на Мартина.

– Пойми, тебе пора уже остановиться. Не стоит идти дальше.

– Извини, но я что-то опять не пойму тебя.

Бурк внимательно разглядывал Мартина, а тот положил ноги на стул и спокойно дымил сигаретой. Порыв холодного ветра прорвался сквозь ограду парка. На Мартина и Бурка падали сосульки с деревьев, но оба вроде бы и не замечали этого. Мартин вдруг встрепенулся, словно нашел какое-то решение, и обратился к Бурку:

– Видишь ли, дело не только во Флинне. Моя операция задумана не только ради того, чтобы убить Флинна. – Рукой в перчатке он потер подбородок. – Понимаешь, мне нужно больше, чем смерть Флинна, я смотрю дальше. Мне требуется заключительный аккорд ирландского терроризма. Боюсь, мне просто необходимо, чтобы собор и впрямь рухнул.

Бурк помолчал, затем заговорил снова. Голос был низким, чувствовалось, что он тщательно обдумывает каждое свое слово:

– Но это может стать скорее символом нежелания Великой Британии вести переговоры.

– Здесь надо рисковать! Видишь ли, Лондон, к моему удивлению, предлагает компромисс, а фении – вот уже поистине одержимые – на это просто никак не реагируют. А выступление этого престарелого дурака, колокола и все такое прочее… Нет, во всем лидируют фении, а вовсе не я. Поэтому, Бурк, единственный способ, при помощи которого я могу влиять на общественное мнение здесь и за границей, это… ну ладно, скажу прямо – это разыграть трагедию. Как ни прискорбно.

– Но ведь последствия окажутся самыми неожиданными.