Собор

Этому смотрителю он доверял. Одиннадцать лет назад его прислал на строительство Оленин, дав ему великолепную рекомендацию. Салин был из крепостных и вольную получил по приказу самого Александра I, до которого дошла одна из сказочных работ умельца-невольника — деревянный резной макет тринадцатикупольной церкви. Три года Салин проучился в Академии, но не смог осилить ее наук: до того ему не пришлось даже закончить приходской школы. Его направили на работу к Монферрану. Работал Салин прекрасно, был умен, ровен и не груб, а когда бывал свободен, возвращался к любимым своим резцам и деревяшкам. По просьбе архитектора он сделал модель будущего собора, великолепно разобравшись в чертежах и рисунках, и эта модель уже была подарена императором Николаем самому прусскому королю (царь не смог удержаться и похвалился как собором, так и мастером). Ныне Максим Тихонович стал делать вторую модель, побольше размером.

— Начинаем! — отозвался Монферран на вопрос Салина.

Ударил колокол. Канаты натянулись, ствол колонны дрогнул и, перекатываясь по каткам, пополз по наклонному настилу вверх.

Когда колонна достигла середины подъема, Огюст подал двойной сигнал — приказ замедлить движение: он знал, что сейчас особенно усиливается натяжение корабельных канатов, наматывающихся на вороты.

И вот тут-то послышался сверху короткий испуганный возглас:

— Ой, батюшки, рвется!

Тотчас красная громадина наверху развернулась и с чудовищной стремительностью ринулась вниз.

— Берегитесь! — заорал наверху смотритель работ.

В одно мгновение Монферран понял, что произошло. Там, наверху, кто-то не проверил крепления канатов на воротах. Один из канатов оказался перетертым и лопнул. От рывка затем лопнули еще четыре каната, и колонна, свесившись вдоль настила, одним концом заскользила вниз. Если остальные канаты не удержат ее, она, рухнув, всей тяжестью ударит по одному из пилонов… В этот момент Огюст почти не сознавал, что как раз возле этого пилона стоит он сам.

— Левый ворот! — успел он закричать, уже видя надвигающийся на него с кошмарной быстротой гранитный срез.

Но падение колонны вдруг остановилось. Рискуя упасть в пролет, несколько человек рабочих на верхней площадке кинулись с разных концов к левому вороту и разом налегли на него. Три средних каната натянулись и, уравновесив среднюю часть колонны, удержали ее.

Монферран так и застыл, сжимая веревку колокола, стиснув зубы, молча вперив взгляд в замерший на настиле гранитный ствол.

«Разнесла бы полпилона, — подумал он, приходя в себя, — а меня бы, как таракана…»

Он поднял голову, чтобы поблагодарить рабочих наверху за находчивость и смелость, и тогда-то увидел, что опасность не миновала, что именно сейчас она стала смертельной: оборвавшийся канат с силой лошадиного копыта ударил по штабелю недавно поднятых наверх досок, он от удара распался и сейчас нависал над краем площадки, постепенно все быстрее сползая с него.

Потом Комиссия долго разбиралась, кто и почему оставил доски, предназначенные для обновления подъемных лесов, на самом краю настила, и как случилось, что никто наверху не заметил их опасного расположения.

Доски, сорвавшись, кучей полетели вниз.

— Все назад! — отчаянно крикнул Монферран и сам инстинктивно отступил, но тут же понял, что все еще стоит возле самого пилона, и успел только беспомощно прикрыть обеими руками голову.

Раздался дикий грохот. Снизу вверх поднялась и облаком обволокла все серая масса пыли. Когда облако рассеялось, люди, испуганно прижавшиеся к пилонам, к краям настила, увидели, что на том месте, где стоял главный архитектор, высится груда досок, и некоторые доски еще сползают на настил, скрипя и изгибаясь, будто живые.

Первым осознал происшедшее Джованни Карлони, который стоял ближе всех к Огюсту и при его возгласе «Все назад!» наоборот ринулся к нему, чтобы оттолкнуть его от пилона. Каким-то чудом доски не задели помощника архитектора…

— Август Августович! — диким голосом завопил Карлони, кидаясь к доскам и хватаясь за одну, потом за другую. — Август Августович!

— Убило ведь! — возопил кто-то из рабочих. — Батюшки, Христос-спаситель, убило! Ребятушки, да не стой же. Разбирай завал!

— Осторожнее! — закричал, подбегая к груде досок, смотритель Салин, успевший каким-то образом в минуту спуститься с верхней площадки. — Не дергайте вы доски, черти, снимайте по одной!

Рабочие сбегались к завалу отовсюду, лезли снизу, сверху, по всему строительству работа остановилась, и вот уже десятки рук, передавая друг другу доски, лихорадочно разбирали завал.

Когда открылся ствол пилона, все увидели, что главный архитектор лежит возле него скорчившись, скрестив руки над головой… Над ним топорщился опрокинутый треножник с колоколом.

Карлони упал на колени, разомкнув сведенные судорогой руки Огюста, и, отшатнувшись, не крикнул, а взвизгнул:

— Нет!!!

Лоб главного был пересечен широкой полосой крови, кровь испачкала его светлые волосы, залила рукава пальто.

— Не может быть! — рыдая, простонал Джованни.