Соблазны бытия

«Не смей думать о Себастьяне, – приказала она себе. – Не смей».

– Еще шампанского?

– Да, с удовольствием. А потом…

Зазвонил телефон. Лорд Арден взял трубку:

– Здравствуй, дорогая! Рад тебя слышать… Согласен, совершенно неописуемо… Да, конечно. – Он передал трубку Селии. – Адель звонит.

– Мамочка, привет. Хотела обменяться с тобой… с вами мнениями о торжестве. Я до сих пор так взволнована, что буквально не хожу, а летаю. Я вот почему звоню. Вдруг вы видели то, что ускользнуло от моего внимания? Это бы дополнило мой репортаж… Что? Вы не возражаете? Это вообще будет замечательно. Спасибо, мамочка. Скоро появлюсь. Пешком дойду. Я не так далеко от вас, в районе Мэлл. Вы, наверное, еще не успели переодеться. Я так хочу сфотографировать вас в парадном одеянии.

Селия положила трубку и улыбнулась. Приятно будет поговорить о событиях этого знаменательного дня хотя бы с одним членом ее семейства.

* * *

Дженна заявила, что останется ночевать в доме Уорвиков. Барти согласилась и одна вернулась в гостиницу. Желая соблюсти нейтралитет, она намеренно не стала останавливаться ни у кого. Ей нравился старомодный отель «Бэзил-стрит», а Дженне больше нравилось то, что поблизости находятся «Хэрродс» и «Вуллэндс». Страсть к покупкам развивалась в ней с пугающей быстротой. Дженна превращалась в настоящую накопительницу – весьма странная особенность для восьмилетнего ребенка. Она собирала все: плюшевых мишек, игрушечных лошадок и прочую сельскохозяйственную живность, а также игрушечную мебель и фигурки людей. Все это требовалось ей для обустройства потрясающего кукольного дома. Когда-то этот дом Роберт Литтон собственноручно построил для своей дочери Мод – тетки Дженны. Дом представлял собой почти точную копию нью-йоркского дома Литтонов на Саттон-плейс. Но этим приобретательская страсть Дженны не ограничивалась. У нее было великое множество шляп (она любила шляпы), туфель, свитеров и столь обожаемых американцами футболок. Дженна владела обширной коллекцией футболок всех мыслимых цветов и цветовых сочетаний. Некоторые из них были ей велики и ждали, когда она вырастет, из других она уже выросла, но не желала с ними расставаться. Неудивительно, что одевалась Дженна весьма своеобразно. Если ей приходилось надевать платья, она выбирала простой фасон, яркий цвет и дополняла платье чулками, обычно черными.

– Я больше не буду надевать эти гадкие белые носки! – заявила она матери, когда была значительно меньше.

Барти с раннего возраста дочери избрала тактику: не перечить желаниям Дженны там, где они не угрожали ее безопасности и общественному спокойствию. Не хочет надевать носки – не надо. Дженна любила длинные волосы, однако всегда зачесывала их так, чтобы они не закрывали лица. Ожерелья из мелкого жемчуга и коралловые бусы, столь любимые ее сверстницами, оставляли ее равнодушной. Зато ей очень нравились наручные часы. Узнавать время Дженна научилась, когда ей было чуть больше четырех лет. С тех пор ее не видели без часов на руке. Пока она довольствовалась простенькими детскими часиками, но уже начинала заглядываться на взрослые модели, обращая внимание на самые оригинальные. Барти чувствовала, что скоро Дженна начнет собирать и часы. Первые «взрослые» часы она купила дочери сама, увидев их в комиссионном ювелирном магазине: простые квадратные часы в серебряном корпусе и на черном ремешке. Пока что Барти прятала их у себя в машине, собираясь подарить на Рождество.

На следующей неделе они с Дженной поедут в Эшингем. Барти хотелось не только повидаться со своим братом Билли, но и познакомить Дженну с другой частью ее родни – людьми своеобразными, динамичными и заметно отличающимися от купающихся в деньгах лощеных Эллиоттов. Пусть ее дочь увидит своего дядю, его жену Джоан и двоюродных братьев, живущих на громадной ферме в самом центре Англии. Билли и сейчас испытывал безмерную благодарность к покойной леди Бекенхем – матери Селии, – отписавшей ему в завещании свою часть фермы. А пока леди Бекенхем была жива, она и Билли вели хозяйство сообща. «Леди Бекенхем воспользовалась тем, что ее сын нуждался в деньгах, и выкупила у него ферму, приплатив сверх цены, – писал сестре Билли, – и теперь может делать все что угодно. Со своей половиной, поскольку вторая половина принадлежит нам с Джоан».

В то время денег на покупку половины фермы у Билли не было. Леди Бекенхем ссудила его своими деньгами, проявив щедрость и дальновидность. Билли и Джоан оказались превосходными фермерами.

– Дженна, там очень красивые места, тебе обязательно понравится в Эшингеме. Там полно больших лошадей и пони и предостаточно места для игр. Уверена, что и с мальчишками ты подружишься.

– Они мне кто? Двоюродные братья?

– Да. Джо и Майкл. Я их три года не видела. Я тогда ездила на похороны леди Бекенхем. Думаю, они чуть-чуть изменились. Джо назвали в честь леди Бекенхем. Ее имя было Джозефина. Не представляю, откуда Билли узнал. Ее имени не знал никто. Мы все привыкли называть ее леди Бекенхем.

– Что, и ее муж не знал?