Соблазнитель

Финн зевнул и пожал плечами, как будто с ним все было в порядке. Но наша связь в медитации позволила мне взглянуть на демонов, с которыми он столкнулся в своем прошлом.

— Это было очень приятно, — сказал Ханс и склонил ко мне голову.

— И какое воспоминание тебя посетило? — спросила я его.

— О, было несколько воспоминаний, но одно, честно говоря, довольно неловкое, — признался Ханс.

— Ты хочешь им поделиться? — спросила я и встала, чтобы проверить торт.

Посмотрев на Финна, Ханс замешкался, но потом кивнул.

— Хорошо. Это произошло на второй недели нашего обучения наставничеству, мне пришлось встать перед всеми и сыграть роль, чтобы показать, как я освоил материал, в котором говорилось о способе успокоить взбудораженных людей. — У Ханса вырвался нервный смешок. — Я все сделал неправильно и поставил себя в неловкое положение. Некоторые обучающиеся даже смеялись надо мной, — сказал он. — Они пытались прикрывать свой смех руками, но от меня ничего не укрылось. — Ханс с излишне театральным апломбом громко вздохнул. — Это был худший момент в моей жизни.

Финн уставился на него во все глаза, а затем на его лбу образовались глубокие морщинки.

— Это был худший момент в твоей жизни? — спросил он недоверчивым тоном.

— Финн, а ты не хочешь поделиться тем, какие воспоминания нахлынули на тебя? — спросила я и подошла к двум мужчинам, которые теперь стояли.

— Нет, я в норме, — сказал Финн и потянулся.

Я посмотрела ему в глаза с сочувствием в сердце.

— Поделившись, ты сможешь снять с себя бремя.

Он вздохнул.

— Хорошо, я просто вспомнил то время, когда был примерно в возрасте Тристана.

— И что же ты вспомнил?

Финн прервал наш зрительный контакт, его ноздри раздулись, а тело напряглось.

— Моя жизнь тогда была нелегкой, вот и все.

— Какие-то трудности в школе? — спросил Ханс.

Надавив изнутри языком на щеку, Финн кивнул.

— Да, можно и так сказать.

— Но ты же в итоге справился и стал врачом, — отметил Ханс. — Есть, чем гордиться.

— А как насчет тебя, Афина? — посмотрел на меня Финн. — Какими воспоминаниями ты хочешь поделиться с нами?

Я задумалась, стоит ли мне признаться в том, что я была слишком сосредоточена на нем и не позволила своим собственным воспоминаниям всплыть на поверхность. Но поскольку это был связующий опыт, возможно, если я поделюсь с Финном частичкой себя, ему будет легче открыться мне.

— Сначала в моей памяти возникло пугающее воспоминание, но потом оно сменилось хорошим.

— Выкладывай! — подначивал Финн.

— Я задумалась о том времени, когда была в твоей комнате и вошел Магни.

— Угу.

— Магни напугал меня. Мало того, что он был тем человеком, который похитил меня, я никогда не встречала никого, настолько преисполненного тьмой и гневом. С точки зрения энергии, он был подобен бомбе с тикающим механизмом, всего в одном шаге от взрыва. Он посмотрел на меня с таким негодованием, что я была уверена, он взорвется и убьет меня в процессе.

— Я бы не позволил ему причинить тебе боль, — заявил Финн, в его голосе улавливался намек на печаль. — Магни не монстр, из-за которого тебе должны сниться кошмары. Я понимаю, что он напугал тебя, но я уже объяснял, что твое похищение не было актом злого умысла, это был акт отчаяния, в попытке вернуть свою жену, Лауру.

— Ты не дал мне закончить, иначе бы услышал ту часть, в которой плохое воспоминание сменилось хорошим, — отметила я.

Финн махнул рукой, давая мне знак продолжать.

— Я помню, как испугалась до смерти при виде разъяренного гиганта, возникшего передо мной, а затем ты закрыл мне обзор, встав передо мной, как оборонительный щит.

— Потому что я заметил, как ты была напугана, — объяснил Финн и пожал плечами. — Ничего особенного.

— Но не для меня, — тихо промолвила я. — Как разница между тем, чтобы столкнуться с моим худшим кошмаром и ощутить себя в безопасности.

Он нахмурился.

— Ты почувствовала себя в безопасности?

— Может и не совсем, но я была впечатлена тем, что ты не выказал перед ним страха.

— А чего мне бояться? Магни — мой лучший друг.

— В тот момент я не знала об этом и была благодарна, что ты защитил меня от него.

Финн снова пожал плечами.

— Настолько ли ты благодарна, что готова снять проклятие, не удерживая меня здесь пять дней?

— Нет, но я настолько благодарна, что готова помочь тебе стать лучшей версией себя.

Финн застонал и обхватил голову руками.

— Ты же понимаешь, что мое пребывание на Родине по времени ограничено? Четверо других северян сейчас представляют наш народ и способствуют формированию обезумевшей группы жаждущих секса фанаток, в то время как я застрял на старой мельнице, медитируя с вами двумя.

Со всей присущей мне грацией и изяществом я подошла к двери и открыла ее.

— Я уже говорила тебе, — сказала я спокойным тоном. — Ты волен уйти в любое время, когда захочешь.

— Чего я хочу, так это того, чтобы ты сняла это гребаное проклятие! — проревел Финн. От его хорошего настроения не осталось и следа.

Приподняв бровь, я взмахнула рукой.

— Убирайся!

У Финна отвисла челюсть.

— Ты серьезно?

— Я сказала, убирайся, — повторила я решительным тоном.

Уперев руки в бедра, Финн заартачился.