Соблазнить строптивого романтика

Красивая девушка, которая не подозревает о своей привлекательности, могла стать угрозой для некоторых. Не то чтобы это объясняло его давнюю неприязнь к ней и то, что он считал ее потрепанной. Поцелуй пробудил в нем другие воспоминания. Раньери вспомнил их знакомство. Анника стояла в величественном фойе своей квартиры под люстрой от Баккара вместе со своим отцом, и уже тогда у него сложилось первое впечатление о ней. Он отметил ее длинные шелковистые волосы, ее прекрасный овал лица, ее фигуру, напоминающую песочные часы. В тот момент он подметил, какая она хорошенькая…

И уже в следующее мгновение девушка была представлена Раньери как дочь Беннета Шулера. С тех пор многое изменилось. Но ему было предельно ясно, почему ее выбор одежды, небрежные прически и образы так сильно его раздражали. Если бы его спросили, он поведал бы людям о пятне на фамилии Шулер, которое затрагивало его лично.

Сейчас же он осознал, что в глубине души всегда знал, насколько она красива. И его, как знатока всего прекрасного, оскорблял тот факт, что она скрывала свою привлекательность.

К чему он не был готов, так это к удару под дых, увидев ее в свадебном платье, которое выбрал для нее. Раньери был настолько поражен, что казалось, скрипка играет свадебный марш у него в душе.

Анника шла по проходу в одиночестве, и отсутствие ее отца рядом, как ей казалось, делало всю окружающую обстановку менее реальной, но тут-то девушка просчиталась. И получилось все как раз наоборот.

Пока она шла к алтарю, все внимание было обращено лишь на нее. Полуденные тени будто помогали представить, как ее отец гордо идет рядом со своей дочерью по проходу, после чего встречается взглядом с Раньери возле алтаря. Он слишком остро на все реагировал, хотя всячески пытался себя убедить, что причиной тому стало обычное ликование из-за его победы над Анникой. Он напомнил себе об этом, когда взял ее за руку. Когда произносил свою клятву, а ее зеленые глаза в этот момент стали еще темнее. Когда она произносила свои слова и когда ее голос несколько исказился при упоминании очень важных, но в то же время старомодных слов, ведь их отношения были далеки от обещаний всегда любить, почитать и уважать друг друга.

Когда дело было сделано, Раньери обвил рукой ее шею и притянул к себе, чтобы поцеловать. Еще раз для гостей.

Эти поцелуи на публику получались у них на ура. Брак, которого так требовал ее отец, был теперь официально скреплен поцелуем. Теперь, если кто-то захочет уйти, придется разводиться.

Торжественный прием набирал обороты, когда они прошлись обратно по проходу и позировали для фотографий, ведь иначе все выглядело бы странно. Когда фотограф сделал, наверное, около сотни снимков, Анника пробормотала что-то гостям и извинилась. Ей хотелось поскорее сбежать от Раньери, но он этого допустить не мог. А ведь бежать ей было некуда.

Мужчина прошелся по залу, общаясь с гостями, с которыми всегда поддерживал светскую беседу на вечеринках, подобных этой. Ему понравилось, что официанты, которых порекомендовала Анника, были ловкими, расторопными и, казалось, могли вовремя предложить обновить бокал, когда напиток в нем заканчивался. Или же поставить тарелку с закусками на выбор в тот самый момент, когда кто-то чувствовал голод.

В какое-то мгновение Раньери даже задумался, что если бы они захотели, то вполне могли бы быть счастливы вместе. Они оказались в такой ситуации, что целый год им придется жить вместе. Но сегодня эта перспектива не казалась такой гнетущей, как раньше.

Организатор свадьбы проследил за тем, чтобы с церемонии убрали все стулья и быстро поставили длинный стол во дворе, когда солнце уже начало садиться. Двор был со всех сторон освещен фонарями, яркий свет, исходивший от обогревательных ламп, контрастировал с октябрьским вечером и привносил больше тепла. Перед ними располагался Дом-музей Шулера, и его старые стены окружали их, в тот момент Раньери подумал, что теперь мог с легкостью понять привязанность Анники к этому месту. Здесь было красиво по-своему. Кусочек старого Нью-Йорка напомнил мужчине о прошлом, ведь он и сам рос в подобных местах и поэтому почувствовал влечение к музею. В то время как сейчас он должен наслаждаться своим триумфом. Его полной и безоговорочной победой, несмотря на множество провокаций со стороны Анники.

Сейчас Раньери мог думать только о медовом месяце. О том, чтобы уйти от всех гостей и увести с собой Аннику, чтобы на нее смотреть мог лишь он.

К скрипачу присоединились трое других музыкантов, которые сформировали настоящий струнный квартет, который играл классическую музыку, когда все гости приступили к торжественному свадебному ужину. Раньери вовсе не был голоден. Ну, по крайней мере, когда речь шла о еде. Но он мог делать то, чего так страстно желал: сидел рядом со своей женой, держал ее за руку и отвлекал от разговора с компанией женщин, которые, как он понял, были ее подругами по колледжу и о которых она рассказывала. Не ему, а персоналу, когда думала, что Раньери не обращает на нее внимания.