Соблазнить старлинга (СИ)

Тимо откинулся на спинку кресла, трогательно послушно выполнив инструкции, и Принц Ночи приступил к обучению. Как он и ожидал, Лайтонен оказался ВЕСЬМА способным учеником. Уже после второго пробного поцелуя основную партию уверенно и самозабвенно вёл именно он, заставляя Айрона бессильно комкать рубашку на плечах старлинга, вымаливая глоток воздуха… и не желая прерывать настолько восхитительный, волнующий эксперимент. Горячие ладони бывшего Императора легко проникли под рубашку вампира, тонкие и сильные пальцы пробежались по рёбрам, любопытно дотронулись до напряжённых сосков, тёмными твёрдыми комочками просвечивающих сквозь тонкий шёлк рубашки…

Это было подобно ярким вспышкам в полнейшей темноте. Пронзительно, ослепляюще, почти болезненно. Тимо задыхался от необходимости сдерживаться, едва контролируя свою силу, и его пальцы оставляли на нежной коже вампира багровые следы почти что ожогов. С ним творилось нечто совершенно фантастическое, словно сознание, раздвоившись, превратилось в безумный калейдоскоп накладывающихся друг на друга картинок, состоящих из воспоминаний его жизни. Звуки, запахи, цвета, чувства…

Белоснежные величественные горы, на вершинах которых располагались хрустальные храмы старлингов, в которых наставники, окружённые безбрежным океаном ледяного неба, в обителях сияния и чистоты обучали новорождённые души звёзд основам существования во Вселенной. Но тут же, ярким, огненным всполохом перечёркивая умиротворяющую до скуки картину, вспыхнуло видение – протянутая ладонь, приглашающая шагнуть в неведомое, окунуться с головой в таинственный, непознанный мир, нарушая запреты и табу. Быстрая озорная улыбка и мудрый взгляд изумрудных глаз. И впервые: собственный срывающийся голос, повторяющий, словно заклинание: «не уходи… будь рядом, не позволяй терять себя из вида!». Эти слова раскалёнными столбами света входили в сердце старлинга, заставляя содрогаться от потрясающих, сильнейших эмоций. И вдруг, эхом испытанной боли вкрадчивое: «отступись, отдай нам всё то, что мучает тебя. Наверное, это очень больно – носить в себе настолько яркие чувства…».

Больно. Больно, Айрон! Помоги…

Оглушённый, он ощущал, как невесомо и нежно вампир касается самыми кончиками пальцев лица, заставляя его гореть лихорадочным румянцем. Его жадные поцелуи смертоносным и сладким ядом проникали в кровь старлинга, и на какой-то ужасный миг Тимо подумал, что всё происходящее с ним когда-то уже было. Сердце рухнуло в ледяную пропасть, забилось с утроенной частотой, лоб покрылся испариной, а в ушах стоял собственный крик, исполненный отчаяния и страха. Он почему-то сразу понял значение этих эмоций, принял их как неотъемлемую часть себя. Матрица, наложенная на его сознание, заставлявшая покорно твердить постулаты и тезисы Высокого, вдруг дала сбой, а причиной всего, несомненно, являлся распутный, безумно влекущий вампир. Не могли ли непогрешимые учителя, проповедовавшие чистоту и бесстрастность, изменить душу Тимо, подчинить его сознание строгой системе, совершенно искренне считая, что поступают во благо, недрогнувшей рукой вырывая огромные куски из памяти, вымарывая и зачёркивая составляющие личности?

Айрон почувствовал, как Тимо внезапно напрягся, разорвав тесные объятия, и потрясённо уставился на Владыку Эргона, словно его посетило какое-то озарение свыше. На миг в сапфировом взгляде мелькнул испуг, сменившийся отчаянием, почти что мучительным… И вот уже Айрон смотрит в бесстрастные зеркала, отражающие лишь его – развратно устроившегося на коленях врага, покусывающего зацелованные губы.

Резко поднявшись, Принц Ночи сказал сухим, ломким голосом:

- Что ж, обсудим результаты завтра, если вы не против.

- Полностью согласен, – кивнул Лайтонен, вновь превратившийся в механического робота, но Айрон мог поклясться на собственной крови, что всего лишь несколько мгновений назад он обнимал и целовал СВОЕГО Тимо! И тот отвечал со всей страстностью, присущей его буйной, метущейся душе. Значит ли это, что Императора ещё можно вернуть из ледяной пропасти забвения, в которую погрузили его старлинги? Айрон был достаточно искушён в методах влияния на сознание людей и пришёл к выводу, что имеет дело именно с работой Перворождённых, но к каким последствиям для личности Лайтонена могло привести подобное вмешательство?

Взволнованный этими вопросами, Айрон связался с Фабио, пытаясь выяснить механизмы влияния Перворождённых на разум, но действующий правитель Мэру ничего не знал о технологиях старлингов, печально сказав:

- Мы потеряли отца. Его личность разрушена окончательно и бесповоротно. Мне очень жаль, Владыка Айрон. Слышал, вы были весьма близкими… друзьями?