Собиратели ракушек

Женщины из вспомогательной службы жили в реквизированной для армии гостинице в северной части города. Пенелопу поместили в «каюту», где было уже пять девушек, и спали они все на двухъярусных койках. От одной из них ужасно пахло потом — она никогда не мылась. Гостиница находилась в двух милях от острова Уэйл, и, поскольку ни катера, ни автобусы туда не ходили, Пенелопа позвонила Софи и попросила прислать ей старый велосипед.

Они договорились, что Софи погрузит его в вагон, а Пенелопа заберет, когда поезд остановится в Портсмуте.

— Но расскажи мне, доченька, как ты?

— Я-то хорошо. — У Пенелопы разрывалось сердце: она слышит голос Софи и не может ее обнять! — Вы как? Как папа́?

— Мисс Паусон научила его качать воду пожарным насосом.

— А Дорис, мальчики?

— Рональд играет в футбольной команде. А Кларк сейчас болеет, мы боимся, что у него корь. Знаешь, у меня в саду расцвели подснежники.

— Как, уже? — До чего же Пенелопе хотелось посмотреть на них. До чего хотелось к ним, домой. Но как далеко Карн-коттедж, Софи и Лоренс, ее тихая любимая спальня, в окна которой влетает морской ветер и колышет занавески, а по стенам бегает луч маяка… Ей захотелось плакать.

— Ты не жалеешь о своем решении, дорогая?

Но Пенелопа не успела ответить, их разъединили, в трубке послышались короткие гудки. Она положила ее на рычаг, радуясь, что не смогла сказать Софи, что ужасно жалеет. Ей было тоскливо, одиноко, она страшно скучала по дому, чувствовала себя чужой в этом страшном новом мире и знала, что навсегда останется чужой. Надо было пойти в медицинские сестры, или на сельскохозяйственные работы, или поступить на военный завод, все было бы лучше, чем тоскливое мучительное существование, на которое она обрекла себя, когда приняла это импульсивное решение, переломившее ее жизнь, похоже, навсегда.

Следующий день был четверг. Стоял февраль, было еще холодно, но светило солнце, и в пять часов, наконец-то сменившись с вахты, Пенелопа отсалютовала начальнику караула и ушла с острова. Она шагала по узкому мосту. Вода поднялась до высшей точки, и пейзаж Портсдаун-хилла в лучах предвечернего солнца казался завораживающе сельским. Когда прибудет велосипед и она будет ездить одна по окрестностям, нужно найти поросший травой склон, где можно посидеть. А сейчас ее ждет нескончаемо долгий постылый вечер. Интересно, хватит ли денег, чтобы пойти в кино?

За ней по мосту ехал автомобиль. Она продолжала свой путь. Автомобиль затормозил и остановился рядом с ней — маленький спортивный «эм-джи» с опущенным верхом.

— Вам в какую сторону?

Сначала Пенелопа не поняла, что он обращается к ней. До сих пор с ней не разговаривал ни один мужчина, если не считать просьб принести зеленый горошек, морковь или подать стаканчик розового джина. Но сейчас поблизости никого больше не было, а значит, вопрос обращен к ней. Пенелопа узнала сидящего в машине. Это был высокий голубоглазый младший лейтенант с каштановыми волосами по фамилии Килинг. Она знала, что он проходит обучение артиллерийскому делу, потому что приходил в кают-компанию в гетрах, белом фланелевом кителе, брюках и шарфе — такова была уставная форма одежды для офицеров, направленных на переподготовку. Однако сейчас он был в повседневной форме и улыбался ей весело и беззаботно, предвкушая приятный вечер.

— В казарму для женской вспомогательной службы, — ответила она.

Он потянулся к противоположной дверце и распахнул ее:

— Тогда садитесь, я вас подвезу.

— Вам в ту же сторону?

— Нет, но я с удовольствием сделаю крюк.

Пенелопа села рядом с ним и захлопнула дверцу. Малолитражка рванула с такой скоростью, что девушке пришлось придержать берет.

— Кажется, я вас где-то видел. Вы работаете в кают-компании?

— Да.

— Нравится?

— Не очень.

— Зачем же вы согласились на такую работу?

— Я больше ничего не умею.

— Это ваше первое назначение?

— Да. Я стала добровольцем всего месяц назад.

— Ну и как вам нравится на флоте?

Видно было, что сам он горит такой любовью к флоту, что у нее не хватило духу признаться, как она все здесь ненавидит.

— Ничего, привыкаю постепенно.

— Похоже на пансион?

— Не знаю, я никогда не училась в пансионах.

— Как вас зовут?

— Пенелопа Стерн.

— А меня — Амброз Килинг.

Вот и все, что они успели сказать друг другу, потому что машина уже подъезжала к казарме. Амброз въехал в ворота и, лихо затормозив, остановился у дверей, так что выглянувшая в окно дежурная с осуждением нахмурилась.

Он выключил мотор. Пенелопа сказала: «Большое спасибо» — и взялась за дверцу.

— Что вы делаете сегодня вечером?

— Да, в общем, ничего.

— И я тоже. Давайте пойдем в клуб младших офицеров и выпьем чего-нибудь.

— Как, прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас. — Его голубые глаза весело смеялись. — Мое приглашение вас шокирует?

— Нет… почему же… Просто… — Рядовых в форме в офицерский клуб не пускали. — Мне надо будет переодеться в штатское. — Этому Пенелопа тоже научилась на учебных курсах — называть обыкновенную одежду штатской. Она чрезвычайно гордилась, что помнит все пункты устава.

— Ну так переодевайтесь, я вас подожду.