Собиратели ракушек

Итак, половина восьмого. Больше нет времени предаваться воспоминаниям о Долли Килинг, которую она никогда не любила. Пенелопа встала с постели. За час она успела принять ванну, одеться, затопить печку, отпереть все двери и позавтракать — крепкий кофе, яйцо вкрутую, тост и мед. Налив вторую чашку кофе, она стала прислушиваться, не подъезжает ли машина. Пенелопа никогда раньше не нанимала садовых рабочих, но знала, что они ездят в маленьких, симпатичных зеленых фургончиках с надписью «Помощь садоводам» белой краской по бортам. Ей часто приходилось видеть такие фургончики, от них исходило ощущение энергии, целеустремленности, деловитости. Сейчас Пенелопа слегка робела. У нее никогда в жизни не было наемного садовника, и она надеялась, что он не окажется угрюмым или слишком самоуверенным. Нужно сразу же внушить ему, что он не должен ничего подстригать и вырубать без ее разрешения. Для начала она поручит ему сделать что-нибудь совсем простое. Пусть подровняет живую изгородь из боярышника в дальнем конце фруктового сада. Надо надеяться, он справится с ее маленькой бензопилой. Интересно, хватит ли в гараже бензина? Пожалуй, пока есть время, надо пойти проверить и, если надо, залить.

Но оказалось, что времени нет, потому что на дорожке к дому вдруг раздались шаги и прервали ее тревожные размышления. Пенелопа поставила чашечку и приподнялась, всматриваясь в окно. В свете ясного студеного утра к ней приближался высокий молодой человек в куртке из непромокаемой ткани цвета хаки и в джинсах, заправленных в резиновые сапоги. Голова непокрыта, волосы русые. Вот он на миг остановился и неуверенно огляделся, вероятно сомневаясь, туда ли попал. Она разглядела широкий разворот его плеч, твердый подбородок, овал лица. Вчера, когда Ноэль шел к ней по стриженой траве, сердце Пенелопы на миг перестало биться, — точно так же оно остановилось и сейчас. Она оперлась рукой о стол, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Сердце бешено заколотилось и стало успокаиваться. Она открыла глаза. В дверь позвонили.

Пенелопа прошла через веранду и отворила дверь. Он стоял перед ней. Высокий. Выше ее.

— Доброе утро, — сказал он.

— Доброе утро.

— Вы миссис Килинг?

— Да.

— Я из «Помощи садоводам».

Он не улыбался. Глаза смотрели пристально, голубые, как льдинки, лицо было худое, с выступающими скулами, загорелое, тонкая кожа покраснела от утреннего морозца. На шее красный шерстяной шарф, но руки без перчаток.

Она заглянула поверх его плеча.

— Я ждала, что подъедет машина.

— А я на велосипеде. Оставил его у ворот. Сомневался, этот ли дом.

— Я думала, «Помощь садоводам» всегда предоставляет своим работникам фургоны — зеленые, с белой надписью.

— Не обязательно. Я приехал на велосипеде. — Пенелопа нахмурилась. Он сунул руку в карман. — Вот письмо от моего начальства. — Молодой человек вынул листок из кармана, развернул и протянул ей. Она увидела бланк агентства, прочла, что он действительно тот, за кого себя выдает, и тотчас же смутилась.

— Ну что вы, я ни на минуту не усомнилась, просто я подумала…

— Это «Подмор Тэтч»? — Молодой человек положил письмо в карман.

— Да, конечно. Пожалуйста… проходите в дом…

— Спасибо, не беспокойтесь. Лучше объясните мне, что я должен делать, и покажите, где у вас хранятся садовые инструменты. Я с собой ничего не привез, ведь я на велосипеде.

— Не беспокойтесь, у меня все есть. — Она чувствовала, что голос ее звучит взволнованно, но она и в самом деле волновалась. — Подождите, пожалуйста, минуту… я надену пальто…

— Конечно.

Пенелопа вернулась в дом, надела пальто и сапоги, сняла с крючка ключ от гаража. Выйдя на крыльцо, она увидела приставленный к стене дома велосипед — видно, молодой человек сходил за ним к воротам.

— Здесь не мешает?

— Нет-нет, нисколько.

Она провела его по усыпанной гравием дорожке, отперла гараж. Он помог ей открыть двери, и она включила свет. Глазам предстал привычный хаос: ее старенький «вольво», три детских велосипеда, которые у нее не хватало духу выкинуть, дряхлая детская коляска, газонокосилки, грабли, лопаты, вилы, мотыга.

Она пробралась к древнему комоду — реликвия из дома на Оукли-стрит, — где держала молотки, отвертки, ржавые коробки с гвоздями, мотки шпагата. На комоде стояла бензопила.

— Вы умеете ею работать?

— Конечно.

— Замечательно. Тогда посмотрите, есть ли бензин. — К счастью, бензин был. Немного, но на сегодня хватит. — Мне бы хотелось подрезать живую изгородь из боярышника.

— Отлично. — Он положил на плечо бензопилу и взял канистру. — Теперь покажите, где работать, и дальше я уже буду действовать сам.

Но Пенелопа пошла с ним — убедиться, что он не перепутал; они обогнули дом, пересекли покрытую инеем лужайку, миновали заросли бирючины, прошли через весь сад, и перед ними встала живая изгородь из боярышника, крепко сцепившего свои густые колючие ветки. За изгородью тихо струилась неглубокая холодная речка Уиндраш.

— Красиво у вас здесь, — заметил он.

— Да, очень красиво. Я бы хотела срезать кусты вот до сих пор, ниже не надо.

— Вы будете топить печь срезанными ветками?

Пенелопе это не приходило в голову.