Собиратель реликвий

Дисмас погрузился в размышления. Он расхаживал по апартаментам архидьякона и внезапно заметил миниатюру в рамочке под стеклом. Дисмас снял картинку со стены:

– Нарс, сколько времени тебе надо, чтобы такое нарисовать?

– Копию вот этого?!

– Нет, не копию, а другую миниатюру.

– Ну…

– Даю тебе час.

– Час?!

– Нарс, мне не нужен шедевр.

Дисмас объяснил приятелю свою задумку, и Дюрер ворча отправился к себе. Часом позже миниатюра была готова. Дисмас поместил ее в рамку и вставил стекло.

– Отлично, Нарс. Просто замечательно. А теперь возьми бумагу и записывай. Я буду диктовать.

Дюрер писал под диктовку, время от времени недоуменно изгибая бровь.

Когда с письмом было покончено, Дисмас сказал:

– Давай кольцо.

Послюнявив палец, Дюрер стянул кольцо с фамильным гербом Лотара. В ящиках письменного стола архидьякона нашелся небольшой кожаный кисет, куда Дисмас спрятал миниатюру и кольцо.

– О, чуть не забыл, – спохватился он.

Он достал миниатюру и, накорябав на обороте три слова, вложил ее обратно в кисет.

– Меч.

Дюрер подал Дисмасу клинок Лотара с выгравированной дарственной надписью.

Дисмас вручил меч и кисет Маркусу и Унксу:

– Все кареты герцога Урбинского стоят у королевских апартаментов. Разыщите среди них небесно-голубую карету Карафы и спрячьте все это в ней. Если кто-то спросит, скажете, что Ростанг велел передать Карафе прощальные подарки от герцога Карла. Как управитесь, идите на конюшню и готовьте лошадей.

Маркус с Унксом кивнули и ушли.

– Думаешь, Ростанг на это поведется? – спросил Дюрер.

– Посмотрим. Если Карафа сдержит обещание, то нам все это не понадобится. А если нет, то это наш последний шанс.

– Господи, спаси и сохрани!

– Будем надеяться, Он сегодня в хорошем настроении.

44. Тайная вечеря

У подножья лестницы, ведущей в Святую капеллу, Дисмас с Дюрером остановились.

– Нарс, ты готов?

– Нет… Да… Не знаю! Господи, Дис, во что мы ввязались!

Дисмас протянул ему два комочка льняного волокна и напомнил:

– Вложи в ноздри и дыши только через нос.

– Да сколько можно! Четвертый раз уже говоришь. А что в вино подмешали? Тоже опиум?

Заткнув ноздри комочками льна, Дисмас ответил:

– Экстракт каких-то грибов.

– Грибов? – встревожился Дюрер. – А вдруг мы всех отравим?

– Нет, Магда говорит, что это грезотворные грибы, они вызывают видения. Ты, главное, не пей вина и дыши через нос.

Ростанг, трепещущий от волнения, объяснил Дюреру с Дисмасом, где им следует переодеться. К шести часам вечера все приготовления завершились. Посторонние покинули капеллу, а участники представления остались.

– Дрожь так и пробирает, да? М-гм, – шепнул Дисмасу Ростанг. Ему пришлось взять на себя роль апостола Филиппа, потому что заполучивший ее вельможа свалился с коня по дороге в Шамбери. Во всяком случае, так он объяснял свое отсутствие.

Из-за занавеси выступил его высочество герцог Савойский. Двенадцать апостолов встретили его аплодисментами.

Костюм и грим его высочества были выполнены с великим тщанием. Герцог преобразился во вполне правдоподобного, хоть и несколько щеголеватого, галилейского плотника и держал себя чинно, но в то же время одухотворенно. Покраснев от смущения, он коротко поклонился:

– Любезные друзья, займем же свои места!

Дюреру грим был не нужен. Рыжие кудри и борода вкупе с тонкими чертами продолговатого лица делали его идеальным исполнителем роли возлюбленного ученика Иисуса. Он занял свое место по правую руку от Спасителя.

Место Иуды находилось с краю стола, близ ларца с благовониями. Загримированному Дисмасу прилепили накладной нос, чтобы придать лицу преувеличенно семитские черты.

Остальные апостолы – сливки савойского общества, знатные вельможи и высокопоставленные чиновники – смотрели на Дисмаса с презрительным отвращением. На его приветливые улыбки отвечали холодными взглядами и поджатыми губами. Неудивительно, что Ростангу было трудно отыскать исполнителя на роль Иуды. «Да, не сладко быть иудеем среди христиан», – подумал про себя Дисмас.

На столе стоял большой глиняный кувшин, накрытый салфеткой, помеченной крохотным красным крестом. Дисмас взял кувшин и двинулся вокруг стола, наполняя вином чаши апостолов. Поблагодарил его только герцог Карл. «Интересно получается, – подумал Дисмас. – Иисус – единственный вежливый человек за столом».

Дюрер рассеянно поднес чашу к губам. Дисмас громко кашлянул. Дюрер, спохватившись, притворился, что сделал глоток.

В жаровнях для благовоний мерцали тлеющие угли. Дисмас подошел к ларцу, зачерпнул пригоршню смирны пополам с маковыми шариками Парацельса и высыпал на угли. К потолку поднялись клубы густого дыма.

– Ах, смирна! – воскликнул герцог. – Мой любимейший дар волхвов. Кому нужно золото, если есть смирна! – Он втянул носом воздух и поморщился. – Должно быть, из старых запасов. Итак, братие, начнем, пожалуй. – Герцог воздел чашу и возгласил: – За призвавшего нас в Сионскую горницу!

Все осушили чаши. Дисмас немедленно поднялся и, обойдя стол, еще раз наполнил чаши до краев и снова услышал благодарность только от Иисуса.