Собиратель реликвий

– О чем это он? – спросил Нуткер у Кунрата.

– Как тебе не стыдно, Нуткер, – сказала Магда. – Это же из Евангелия! Неужели ты ни разу в жизни не был в церкви?

– Я просто…

– Ты просто подсчитываешь свои шекели, прежде чем их заполучить, Нуткер. Неужели ты не понимаешь, что Дисмас печется о спасении наших душ?

Ландскнехты недоуменно переглянулись: мол, каких еще душ?

– Если мы выкрадем саван Иисуса ради того, чтобы продать, – продолжала Магда, – то что мы скажем Господу в Судный день?

– Я так и скажу, мол, спасибо Тебе, Господи, за денежки, которые я выручил за Твой саван и с удовольствием потратил, – заявил Ункс.

– А я скажу, что благодаря этим денежкам я ушел из ландскнехтов и больше не зарабатывал на жизнь убийством, – добавил Нуткер.

– Точно, – подтвердил Кунрат. – Воистину Иисус наставляет нас на праведный путь! Плащаницу надо брать. Теперь и я сам воочию узрел этот… как там его…

– Промысел Божий.

– Да, вот это самое.

Дюрер удивленно покачал головой:

– Да вы, оказывается, искусные богословы!

– Погодите, – вмешался Дисмас, – по-моему, у Иисуса на уме совсем иное.

– Хватит! – взмолился Маркус. – У меня от вас башка трещит. Нет, это я не о тебе, Магда. Что у Иисуса на уме? Да Он сейчас хохочет над вами до усрачки! Плащаница поддельная! Они все поддельные. Дисмас сам утверждал, что она поддельная, пока эти суки в Майнце не превратили его мозги в кашу. И теперь он воображает, что простыня с ним разговаривает!

– Погоди, Маркус, – начал Дисмас.

– Заткнись, Дисмас. Как друг тебя прошу. Ты не в себе. Сколько лет мы с тобой знакомы? Сколько раз мы вместе прошли через адское пламя? Тебе же никогда раньше не приходило в голову вести разговоры с холстиной!

– Послушайте, – сказала Магда, – по-моему, Маркус имеет в виду…

– Что я тронулся умом, – вздохнул Дисмас.

– В общем, так, – заявил Маркус. – Я не знаю и знать не хочу, что у Иисуса на уме. Если мы собрались похитить плащаницу, то так и поступим. А завтра, если будем живы, решим, что с ней делать. Будем голосовать. И Иисусу тоже голос дадим.

Воцарилось всеобщее молчание.

– Не знаю, настоящая она или нет, – сказал наконец Дюрер, – но мне совершенно не хочется, чтобы этот кобель герцог Урбинский стащил ее у герцога Карла. Карл – милейший человек.

В конце концов все согласились поступить как задумано, а уж потом решать, что делать дальше.

Ландскнехты объявили, что им необходимо промочить глотки, пересохшие от разговоров. Дисмас отпустил всю троицу, предварительно взяв с них слово не напиваться вдрызг, поскольку в ответственный день всем необходимы ясные мозги.

Маркус отправился вместе с ландскнехтами – по просьбе Дисмаса, которому не хотелось оставлять их без присмотра. Магда ушла к себе и села за шитье. Дисмас с Дюрером остались вдвоем.

– Ну же, помогай, – сказал Дюрер.

Плащаница Дюрера лежала на столе архидьякона. Ее требовалось сложить точно так, как ту, что хранилась в капелле: дважды вдоль, затем дважды поперек, потом снова вдоль, и так далее, в тридцать два слоя.

Потом приятели долго смотрели на сложенную плащаницу.

– Хорошо получилось, Нарс.

– Угу… Даже лучше, чем у Карла. Жалко отдавать ее этой свинье Альбрехту. Если у нас получится – что тогда?

– Похоже, нам предстоит голосование.

– А если большинством голосов потребуют вернуть плащаницу Карлу? Ты уверен, что ландскнехты согласятся с решением? У нас все-таки не городской совет старейшин.

– Поживем – увидим.

– Вообще-то, это глупо, конечно. Мы рискуем жизнью, чтобы похитить то, что потом придется возвращать.

– Да, не самый разумный поступок. Но разумно ли воображать, будто с тобой разговаривает кусок холста? И разумно ли верить, что полторы тысячи лет назад покойник через три дня восстал из гроба?

Магда сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, и сшивала белые полотнища, ворохом лежавшие у нее в ногах. Дисмас сел на кровать, опустил голову Магде на колени и уснул.

Проснувшись наутро, он возрадовался, что плащаница не являлась ему в снах.

42. А вдруг они выпьют вино?

Представление Тайной вечери должно было начаться в шесть часов вечера.

– Не опаздывайте, пожалуйста, – предупредил Ростанг.

После полудня Дисмас с Магдой отправились в Святую капеллу, изображая усердных помощников. По счастью, в капелле было полным-полно слуг и мастеровых.

Магда ушла на кухню. Дисмас деловито расхаживал вокруг большого стола, двигал стулья, аккуратно складывал салфетки. Ларец с благовониями стоял рядом с одной из жаровень в конце стола. Дисмас склонился над ларцом, будто разглядывая филигранную работу ювелира, и приподнял крышку. Он вытащил комочек смирны, понюхал его с видом знатока и, украдкой потянув за потайной шнурок в рукаве, высыпал в ларец содержимое длинного мешочка, вшитого Магдой в подкладку дублета. Потом Дисмас закрыл ларец и снова принялся переставлять стулья.

Он дождался возвращения Магды, и они вдвоем покинули капеллу.