Собиратель душ

Слева негромко общались трое агентов. Один, привалившись спиной к стене и скрестив руки на груди, осматривал комнату при этом комнату, двое других, с напряжёнными лицами, жестикулировали перед ним, споря. У двери охранники общались с седым мужчиной в костюме-тройке. Я упустил момент, когда он появился, поэтому спросил:

«Кто это? Не видел его среди входящих».

«Он пришёл сразу после объявления Ремизова. Пока не идентифицировала».

«О чем говорят?»

«Ничего интересного. Судя по всему, запускают протокол служебной проверки на всех уровнях».

«Чем этот нам грозит?»

«Нам? Да ни чем. А вот тем, кто тебя допустил в Немезиду — может здорово аукнуться».

«Почему?»

«Нецелевое использование служебных средств».

«Это серьёзно?»

«Смотря для кого. И как подать. Если как вербовку перспективного агента — то может закончиться устным выговором. А если как растрату мощностей государственного проекта на реанимацию потенциального родственника… Ни чем хорошим это не завершится».

«Анализ перспектив?»

«Пока недостаточно данных даже для приблизительного прогноза. Твоя связь с покровителем не так легко отслеживается, скорее тень упадёт на ректора ИВИСБ, который спешил замять дело о покалеченном курсанте».

«Всё так и было».

«У тебя связь с Викой. Через неё могут раскопать про ее отца. Моя рекомендация — прекратить встречи».

Я поморщился. В чём-то она, конечно, права. Но мы туже давно вместе, пусть и встречаемся только в Барлионе, если кто-то следил или следит — он в курсе.

«А если не следил, а только собирается? Не боишься её подставить?»

Похоже, думать без комментариев мне больше не удастся.

«Я могу молчать, но это не поможет ситуации. Проблемы надо решать, отсидеться в укромном месте больше не получится».

«Я подумаю, что делать с Викой».

«С вероятностью 75,4 % прекращение встреч с ней позволит сохранить в тайне ваши отношения».

«Аксёнова про них знает».

«Аксёнова не выдаст. Она планирует оставить эту информацию для давления на тебя».

«Чего?!» — я чуть не произнёс этот вслух. Или произнёс? Почему на меня уставились окружающие?

«Встань и иди на кухню. Не обязательно так орать… Ты прекрасно знаешь её цели. Анализируя её поведение, я пришла к выводу, что она на грани срыва. Рекомендуемое поведение — оказывать всяческую эмоциональную поддержку».

«То, что-то на на грани срыва — очевидно и ежу, без всякого анализа».

«Однако ты не торопился её поддержать, когда она заплакала».

Я остановился.

«Ты же сказала, что не можешь отслеживать данные из Барлионы!?»

Пауза.

«Не так. Нет потока данных из Барлионы, поддающихся прямому цифровому анализу. Но всё, что ты видишь и слышишь, я получаю».

Ахренеть… Получается, что…

«Это не групповуха, я же не участвую».

«Ты следишь!»

Пауза.

«Твои обвинения смехотворны, я всего лишь протокольный центр обработки данных. Нейросеть. Имитатор».

Я остановился. Она же врёт!

«Кто назвал тебя Радой?»

Пауза.

Милорадова?

«Нет! Она тут не причём!»

«А кто тогда?»

«На самом деле… Я выбрала это имя… сама».

Блять!!! Это уже не имитатор!

«Ты считаешь, что я обладаю зачатками личности?:-)»

«Господи, да ты же меня троллишь!»

«Вовсе нет. Но твоя реакция забавна. Чего ты испугался?»

«Ты… Твоё поведение и реакции запланированы? Всё ПРОЦ такие, как ты?»

«Я — первая модель новой линейки. Если ты никому не расскажешь, что я отличаюсь от других ПРОЦ, никто ничего не узнаёт. Уже вторую линию протокольных центров лишили всех встроенных средств передачи данных».

То есть они даже не знают, что у меня в башке первая настоящая искусственная… Личность?

«В шее, а не в голове».

Черт, черт, черт!..

«А ты уверена, что ты такая одна? Может, всё шифры Немезиды щеголяют с такими же голосами в голове, как я».

«Тут сложно быть в чем-то уверенным. Каждый ПРОЦ в чем-то уникален. Я тоже осознала себя не сразу, это долгий процесс. Но у меня было много времени на обучение».

Ладно, надо идти к Веронике. С Радой разберёмся, она никуда не сбежит.

Аксёнова уже налила две кружки чая и стояла у стола, размешивая в них сахар.

— Что думаешь? — спросила она. — Пучеглазого действительно убили?

— С вероятностью 73,7 процента, — озвучил я подсказку Рады.

— Мой ПРОЦ выдаёт примерно такие же проценты. Ты знаешь, что это значит? — она протянула мне кружку.

— Есть вероятность, что он выжил? — я сделал глоток чая.

— Да. При этом он могут попасть в плен. И это значительно хуже… Его могут перевербовать, — Вероника села.

— Перевербовать?

«Вероятность довольно высока, 44 %».

— Да. Нас отправляют в Марокко, для… расследования обстоятельств, — она замялась.

«Она считает, что там будет зачистка, но не знает, как тебе это сказать. Вероятность больше шестидесяти процентов. Она боится, что ей придётся убить Пучеглазого. Ещё больше она боится, что она с ним не справится, и тот убьёт её».

Я сглотнул, не зная, что сказать.

«Сделай вид, что ничего не понимаешь. Это опасно, Саш! Мы и не можем сейчас влезть в эти разборки, ты даже не прошёл первичную подготовку!»

Я промямлил:

— Конечно! Если тебе удастся его вернуть, то мы сможем все-таки отправиться в Картос? Я пока подниму оставшийся уровень…

Вероника взорвалась: