Собирающая Стихии

Способность видеть Формирующие я обрёл ещё на десятом месяце восьмого года, но был достаточно благоразумен, чтобы не бросаться с головой в омут. Если от одного лишь взгляда на Формирующие у меня раскалывалась голова, то ни о каком контакте с ними и речи быть не могло. Пять лет, проведённых во власти маньяка-садиста, научили меня быть терпеливым.

Однако любому человеческому терпению рано или поздно приходит конец. Моего хватило ровно на год. На исходе девятого года я не выдержал и в отчаянии ухватился за ближайшую Формирующую...

Лучше бы я ухватился за оголённый провод высоковольтной линии. Меня так долбануло, что я до сих пор удивляюсь, как мне удалось выжить. Я провалялся в полной отключке не менее полусуток, да и потом целую неделю почти не вставал с постели. А когда немного оклемался и стал здраво соображать, то понял наконец, что со мной приключилось. Удивительно, что эта мысль не приходила мне в голову раньше!

Меня поразил редкий недуг, известный, как анемия сакри, а в просторечии именуемый повреждением Дара. Эта болезнь не была смертельной и не была неизлечимой, вот только беда в том, что единственным средством её лечения было время. Повреждённый Дар восстанавливался сам по себе в течение пяти — десяти лет, а в особо тяжёлых случаях требовалось лет пятнадцать, а то и двадцать. Механизм повреждения Дара оставался загадкой для колдунов (оно, с одной стороны, и хорошо — иначе бы многие принялись штамповать соответствующие заклятия). В большинстве случаев этот недуг был результатом необдуманных и чересчур интенсивных манипуляций силами, но иногда поражал и без всяких видимых причин. Впрочем, со мной всё было предельно ясно: мой Дар повредила та гадость, которую Александр на протяжении пяти лет регулярно вкалывал мне. И я боялся, что у меня случай из разряда особо тяжёлых. Похоже, моего полного излечения придётся ждать все двадцать лет. А может, и двадцать пять.

Тогда я предпочитал не думать, что Александр предвидел такой результат. Позже, когда я осмелился думать об этом, то пришёл к успокоительному выводу, что всё равно он не стал бы так рисковать. Вряд ли у него было достаточное количество подопытных, чтобы получить статистическое подтверждение возникновения анемии сакри. Тем более что он, давая мне двухгодичную дозу своего зелья, для подстраховки делал это ежегодно. Следовательно, не был уверен в устойчивости действия препарата на протяжении всех двух лет.

Таким образом, вопреки первым радужным надеждам и мечтам о скором возвращении к родным, моё заточение грозило затянуться надолго. Правда, я подсчитал, что даже при самом неблагоприятном исходе мой Дар восстановится максимум через год по времени Основного потока. Но это мало утешило меня — ведь по моим биологическим часам мне перевалит за пятьдесят, и я буду выглядеть, как пятидесятилетний простой смертный. С горя я снова напился.

А на утро твёрдо постановил вести в дальнейшем исключительно здоровый образ жизни — не пить, не курить, не обжираться до колик в животе, регулярно заниматься спортом. С курением, впрочем, я завязал ещё в первый год — без общения с Формирующими я не испытывал потребности в никотине. Да и вообще, здоровье у меня было отменное, а вдобавок Александр сделал мне кучу прививок, чтобы я раньше времени не загнулся от какой-нибудь болячки. На самый крайний случай в доме имелась полностью укомплектованная аптечка неотложной помощи, снятая с какого-то космического корабля. Так что у меня были все шансы дожить и до пятидесяти, и до шестидесяти лет без помощи Формирующих. Правда, если моё выздоровление затянется на такой длительный срок, съестных припасов мне явно не хватит — но это не беда. В лесу водится полно дичи, а на деревьях и кустарниках растут вкусные и сочные плоды. Как-нибудь перебьюсь, лишь бы хватило соли и специй. А также кофе. Я произвёл ревизию продовольствия и подсчитал, что соли и специй хватит с лихвой, зато кофе, если я и дальше буду пить его по три чашки в день, закончится через семнадцать лет. Поэтому я решил сократить дневную норму до двух чашек.

Теперь я мог смотреть в будущее хоть и без особого оптимизма, но с надеждой на лучшее.

*

Итак, шёл двенадцатый год моего пребывания в этом необитаемом мире. С того дня, как я понял, что мой Дар повреждён, прошло чуть больше двух с половиной лет. Время не летело быстрокрылой птицей, как мне хотелось, но и не ползло, подобно хромой улитке, чего я боялся. Оно просто шло — своим чередом.

Каждый день я выпивал по две чашки кофе и два-три раза в неделю ходил на охоту — пока что для развлечения, а не по необходимости. Иногда, разнообразия ради, я заменял охоту рыбной ловлей — что тоже было приятно. И, добавлю, вкусно — в озере водилась изумительная рыба.