Собирай и властвуй (СИ)

   Потом его куда-то несут, кругом лишь дым и руины. "И я точно так же разрушен, - думает Рагнар, - но Каратул восстановится через декаду, а вот смогу ли я, это ещё вопрос..."

   Златожука так и не было, змеепоклонники перебиты все до единого, русло Зоты забито телами.

   - Столько материала, - вздыхает Хакан, - и весь непригодный: не получаются из южан зомби...

   - И я знаю почему, некромант, знаю! - Кай возбуждён - то ли что-то такое выпил, то ли съел, а скорее всего, укололся. - Потому что они уже и так зомби, ха! чего бы им стоило нас по берегу обойти, окружить, а потом "хрясь"! Так нет же, пёрли на один и тот же брод, обожравшись своего зелья, и пёрли, и пёрли...

   - Наши мастера считают так же, - Хакан предельно серьёзен, - дело в их зелье, в хаоме.

   Следующей ночью точно такое же нападение, только на другом участке реки, и следующей, и следующей. Златожука по-прежнему нет - нет даже пауков с богомолами.

   - Армия! - гремит прибывший на пятый день вестовой, - доношу до вашего сведения, что основной удар был нанесён со стороны западного направления, но враг повержен и обращён вспять!

   - Слава Северу! - взрывается строй.

   - Однако южане коварны, не упустят и малейшей возможности отыграться, - продолжает вестник, - потому продержитесь - продержитесь здесь до конца!

   Каким бы коварным и опасным враг ни был, к Зоте он больше не приближается, через три дня ликуют со следующим вестовым:

   - Победа! Каратул наш!

  [Кристалл памяти]

   Из беседы с Обероном, прямая запись.

   - Почему нам, боевым магам севера, недоступны некоторые заклинания южан - такое, скажем, как создание самонаводящихся колибри? Отвечаю: в силу двух причин. Во-первых, языки магов-змеепоклонников обязательно раздвоены, что придаёт речи пришепётывание, а заклинаниям - особый характер, пусть используют, как и мы, праязык. Раздваиваются языки ещё в детстве, ритуальным разрезом, для большего родства с саламандрами, а также подчинения им. Вторая причина, думаю, в пояснениях не нуждается: хаома.

  [3]

   По стенке тюремной ямы тянулась элариевая сетка, Рагнар подозревал, что это он, волшебный металл, и скрипит на зубах, а не земля. Решётка над головой заговорённая, отхожее ведро, наверное, тоже, потому что никакой вони. А может, просто принюхался. Если бы Рагнар был волшебником, эларий бы его дар подавил, развеял в пыль. Впрочем, вполне возможно, что именно магическая сила на зубах и скрипит, ведь снов больше не видит, сколько б ни спал, а это о чём-то, да говорит. Может, из-за познавательных снов в яме и оказался, но скорее всего из-за кристалла. Самое смешное, его даже извлекать не стали - засветили, и всё. "Что я кричал тогда? - вспоминал Рагнар, - что-то о вырванном куске души, кажется, вырванном на живую. Дурак, ой, дурак... От памяти, и той нелегко избавиться, что уж говорить о части души. Попробуй-ка, например, вырви тот кусок, когда Оберон убил Зубара. Точнее, не Зубара, а ту тварь, что заняло его место. Что, не выходит? То-то же".

   Взятие и удержание Каратула празднуют шумно: "барсы" посылают в небо огненные шары, раскаты смеха звучат не менее громко. Близ их костра особенно весело, здравицы и байки Криспина словно клеевые орехи - кто бы мимо не проходил, прилипает, и накрепко. Даже Оберон останавливается, чем вызывает среди пехотинцев переполох: ищут, куда бы спрятать закопчённую походную кружку, что шла по кругу. Господин боевой маг лишь отмахивается - не обращайте внимания, мол, продолжайте. Криспин завершает начатую историю: развязка, что называется, огонь, но смех неуверенный, жидкий.

   - Может и ты, Зубар, нам что-нибудь расскажешь? - спрашивает Оберон.

   - Так я же, того-этого, - хмурится тот, - не умею...

   - Верно, того-этого, не умеешь, - кивает господин боевой маг, - и метаморфоза у тебя неумелая тоже.

   Зубар вскакивает, но молния, сорвавшаяся с жезла Оберона, быстрее, сбивает с ног. То, что корчится на земле, человеком уже не назвать: то похожая на хамелеона ящерица с человеческими руками и ногами, то змея с человеческой головой, то, наоборот, человек с головой кобры, и всё это перетекает, меняется.

   - Метаморфы! - вопят перепуганные легионеры, шарахаясь друг от друга, - среди нас метаморфы...

   В яму Рагнара бросили вместе с Хаканом, но отличий от того, если бы бросили одного, почти никаких. Слова из некроманта было не вытянуть, пребывал в каком-то странном состоянии, как если бы и спал и бодрствовал одновременно. "Второй раз судьба с некромантом в связку сцепила, - размышлял Рагнар, - как и при штурме Каратула. Тогда смерть забрала Астура, кого возьмёт на этот раз - меня, Хакана, или сразу обоих?" Попадание в яму, конечно же, казалось недоразумением, нелепой ошибкой - ещё день-другой, и во всём разберутся, освободят. Не разобрались, не освободили, и пути у них с некромантом, Рагнар не сомневался, теперь только два: либо поднимутся по сброшенной в яму лестнице на эшафот, либо в штрафной легион.

   В лагере неразбериха, гремят выстрелы, гремит тысячник Сайрус, окруживший себя щитами свиты:

   - Прекратить панику! Построиться! Будет организован метаморф-карантин!