Собинов

Еще не улеглись страсти после первых спектаклей «Дубровского», как музыкальная Москва и Петербург были взволнованы новым сообщением в прессе о предстоящем выступлении артиста в опере Пуччини «Тоска», которую, как поговаривали, он собирался исполнить на сцене петербургской итальянской оперы. Это сообщение вызвало вначале недоверие в среде музыкантов, близко стоявших к оперному делу. Они знали, как неуступчив был Собинов, когда речь шла об оперных партиях, выходящих за пределы лирического характера его голоса. А партия Каварадосси, свободолюбивого сына итальянского народа, была ярко драматической.

«Что-то, значит, особенно привлекло к ней Собинова, раз он решил забыть о своих всегдашних «строгих рамках!» — размышлял Н. Д. Кашкин, прочтя газетное сообщение о премьере «Тоски».

В сюжете оперы, в развертывании сценического действия Собинова увлекала яркая обличительная направленность. Артисту был близок образ художника Марио Каварадосси, его борьба с тиранией, явная симпатия к свободолюбивым людям и откровенное непочтение к служителям церкви. Подобных социально насыщенных произведений в оперном репертуаре было очень мало. Собинов — передовой артист, демократически настроенный, ненавидящий насилие, находил для себя благодарный материал в роли Каварадосси. Как чуткий художник и патриот, он верно почувствовал новое веяние времени. В обстановке усиливающегося революционного подъема, когда передовые демократические силы страны вновь начинали действовать, когда активность рабочих и передовой части русской интеллигенции из года в год возрастала, работа над образом Каварадосси отвечала тайным побуждениям артиста. Именно в этой обличительной направленности оперы и была, пожалуй, главная причина успеха спектакля (помимо прекрасного исполнения Собиновым партии Каварадосси)

Было и еще одно обстоятельство, которое, безусловно, помогло Собинову в работе над образом Каварадосси. В это время Собинов выступил в печати с большой статьей «Верди в письмах». Замечательный итальянский композитор был близок русскому артисту не только своей задушевной, правдивой, глубоко народной музыкой. Весь облик Верди — бесстрашного гражданина, благородного, необыкновенно деликатного, прямого, честного человека, бескорыстного служителя искусства — импонировал Собинову. Он писал в статье о Верди: «…Вся жизнь Верди — это призыв к бесконечному совершенствованию в искусстве для вечного же искусства». Смелого, глубоко принципиального художника Собинова восхищала гражданская и творческая смелость итальянского композитора. Вот эти-то черты Собинов и подчеркнул в образе Каварадосси, наиболее ярком и цельном в опере другого итальянца — Пуччини. Это жизнерадостный, свободомыслящий, смелый и стойкий человек. Он беспредельно любит искусство, но свободное, полнокровное искусство. К великому соблазну церковного служителя Каварадосси наделяет святую, которую пишет в церкви, чертами пленившей его прекрасной незнакомки. Он любит свободу во всем и потому помогает, ни на минуту не задумываясь, бежавшему из тюрьмы Анжелотти скрыться от преследования. Схваченный жандармами, он стойко переносит пытку и, заклиная Тоску не выдавать тайну, насмехается над своими мучителями.

Флория Тоска — возлюбленная Каварадосси — женщина с сильным, незаурядным характером, полным противоречий. Образ этот мастерски вылеплен композитором, полон жизненной правды. Она ревнива, подозрительна и в то же время детски доверчива. Страстно желая избавить своего возлюбленного от

пытки, страданий, Тоска забывает данную ему клятву молчать и выдает убежище Анжелотти. Она легко запутывается в расставленных коварным Скарпиа сетях и губит этим Марио, поверив, что Скарпиа дал приказ стрелять в него лишь для виду. Оберегая свою честь, она убивает Скарпиа.

С точки зрения реалистичности фигура Скарпиа наиболее уязвима — она выписана сплошной черной краской. Однако и его образ выгодно отличается от трафаретных оперных злодеев тонкой психологической разработкой. Это натура грубая, циничная. Никаких моральных устоев для него не существует, Обмануть Тоску, любви которой он страстно домогается, для Скарпиа так же естественно, как подвести под выстрел человека.

В опере «Тоска» Пуччини местами стоит на грани натурализма. Наиболее ярко проявляется это в сцене допроса и пыток Каварадосси, а также в заключительной сцене. Здесь в самых патетических местах композитор вместо звуков определенной высоты, изображаемых нотами, указывает в партиях солистов одни лишь ритмические длительности, то есть требует, чтобы эти реплики артисты не пели, а говорили или выкрикивали. Понятно, что Собинову эти приемы казались не убедительными и он старался тонким исполнением по возможности сгладить их режущую натуралистичность, сделать более музыкальными. Так, несравненной удачей артиста была сцена допроса, самая трудная и напряженная в опере. Он нигде не преступал чувства меры и в то же время давал сильный и насыщенный звук.