Собаки на фронтах Великой Отечественной

Началась тихая паника. Перед отбоем взвод жужжал и гудел страшнее потревоженного улья. Старшина Николай Гирин целый вечер корпел над какими-то бумажками. Солдаты, то один то другой, подходили к старшине и, заглядывая в листочки, что-то бубнили ему в уши. Потом каждый получал свой листочек и исчезал.

Наутро лейтенант Волкац принимала взвод. Знакомилась с личным составом и с собаками. Старшина Гирин бойко рапортовал, представляя солдат. Все шло прекрасно, но вдруг… Что такое? «Герда?» — Дина страшно удивилась, когда серая остроухая овчарка вдруг оказалась под другой кличкой. Памятью Дину бог не обидел, и вчера дневальный назвал эту собаку иначе. И — главное — собака почему-то отказывается выполнять простую команду: «Герда, ко мне!» Ухом не ведет, радостно смотрит на хозяина, не понимая, что он от нее хочет? А сержант, о котором она слышала «грамотный дрессировщик, собака у него работает — класс», лицом напоминал вареную свеклу.

Ладно, подумала Дина, всяко случается, позже разберемся. Показал свою Пальму Гирин, за вчерашним Пузыревым числился самодовольный кобель цвета беж по имени Желтый. Дальше… Дальше снова началась какая-то чертовщина: «Помню я эту собаку. Отлично. Почему вдруг Ильза?! Ее ведь Дина зовут!»

Дина — имя необыкновенно популярное у собаководов тех лет. Неудивительно, что пять собак взвода имели такие клички. Однако в списке, который зачитывал старшина Гирин, «дины» отсутствовали полностью. Вместо них появились новоиспеченные «ильзы», «найды» и «лады», которые НИКАК не реагировали на странное словосочетание, в лучшем случае — зевали. Дина оглядела взвод. Перед ней навытяжку стояли двадцать семь парней с невинно-честными глазами. И она все поняла… Солдаты считали НЕВОЗМОЖНЫМ называть собаку именем своего командира, вот и решили проблему. Как смогли. Дина, необычайно растроганная необыкновенным тактом своих подчиненных, с улыбкой приказала:

— Взвод, вольно!

И с улыбкой велела возвратить всем Динам их законные клички.

Состав взвода дрессировщиков подбирал Мазовер, выбирая самых способных, ведь им предстояло потом обучать самим. За многими из них был Ржев, 37-й прошел этот путь тогда еще с собаками-истребителями танков. «Кинжал, нацеленный на Москву» — так называли немцы Ржевский выступ. Отсюда они рассчитывали вновь — и победоносно — наступать на Москву. Филатов, Гирин, Кириллов. Разумеется, говорили об эпизодах, когда применялись собаки, вспоминали бои — каждый свой, — и однажды Филатов сказал: «Но бывает страшнее боя… Входишь в освобожденный город, а там — выжженное пустое пространство и живых людей несколько сотен… На деревенских площадях — виселицы, а из колодцев вынимают грудных замерзших младенцев. Или когда идешь по пеплу сожженных заживо немцами женщин, детей, стариков…»

Взвод Дине очень понравился.

Коля Гирин… Худощавый, белокурый старшина. С народом умел обращаться без лишнего шума и крика. Собак любил и терпением обладал неистощимым. Досталась ему Пальма, хрупкая, нежная, на такую крикнешь — сожмется. Гирин сделал из нее лучшую собаку в батальоне.

Миша Пузырев, степенный, как и его Желтый. По мнению Михаила — доктор минных наук.

Гирин с Пальмой.

Ненашев с Диной.

Филатов с Диной-2.

Кириллов с Джеком.

Бычков с Пиратом.

И так далее.

Все двадцать семь вожатых взвода имели собак.

И лишь комвзода Дина Волкац без собаки!

Вскоре комбат отправил ее в центральную школу — присмотреть новых миноискателей из тех, что передали клубы.

Она изловила Медведева на полигоне.

— Разрешите обратиться, товарищ полковник.

— Разрешаю. Обращайся, Волкац, — хитровато прищурился Григорий Пантелеймонович.

Можно подумать, он не видит, чего этой Волкац надо. Ишь, напряглась струной, только непокорный чуб со лба сдувает.

— Отдайте мне Джульбарса! Пожалуйста!

— Забирай на здоровье, — он знаешь как воет? Все Новогиреево достал! Эй, не забудь документы на кобеля взять, а то без довольствия пса оставишь.

Нет, все-таки здорово понимал и любил своих людей полковник Медведев. И собак тоже.

А она летела к вольерам, дернула дверцу, которую пес, почуяв Дину, уже вовсю драл лапами и когтями. Заяц повис на ней, завывая теперь от счастья.

— Завтра, Жулик, завтра поедем. Поработаем, рыжий?

В расположении части Джульбарсу понравилось. Рано утром он уходил на свидание, но без семи шесть как штык был на месте. И опустив с постели руку, Дина находила теплый язык собаки и влажную от росы шерсть.

Команда «Ко мне», «Рядом» и посадка на месте с выдержкой отрабатывались и вызубривались навечно. Особое внимание обращалось на отработку безотказного подхода собаки к вожатому и четкое выполнение посадки. «Почему безотказный? Когда обстоятельства требуют немедленно прекратить работу собаки на минном поле, — объясняла Дина. — Посадка — обозначает место найденной мины».