Собаки, которых мы спасли. Нет места лучше дома

Операция была тяжелой, и она взяла свою смертную дань, но Крис уцелел, а вместе с ним уцелели и некоторые радостные ожидания. Когда он вернулся обратно на базу, на пассажирском сиденье «Лендровера» с ним приехал маленький комок. И, так как он вместе с шестью другими голландцами и контингентом АНА работал вне разведбазы, то имел возможность ухаживать за хрупкой маленькой собачкой, не ставя никого из начальства о ней в известность. Госпожа Удача определенно была на стороне Фубар.

В голландском лагере действовало строгое правило: «Никаких диких животных!». Если бы Фубар обнаружили, ее немедленно усыпили бы. Но вместо этого она стала объектом всеобщего внимания на разведбазе.

С момента появления Фубар на базе ее поместили в наскоро собранный вольер в углу оперативной рубки, единственного обогреваемого помещения на базе, а голландскому медику было приказано попытаться вылечить ей больной глаз.

Только когда крошечный щенок забылся долгим и глубоким сном, до Криса дошли реалии, связанные с его поступком, и он стал спрашивать себя о том, какого черта ему делать со всем этим дальше.

И снова я испытал слишком хорошо знакомое мне чувство. Точно так же я спрашивал себя почти каждый день, когда я застрял в Наузаде с толпой беспризорных собак без единой подсказки, что с ними делать.

Наузад все так же тихо лежал на моих ногах, пока я читал пространные письма.

— Ну вот, еще за одним из твоих приятелей приглядывают, — сказал я ему.

Чем больше я читал, тем больше мне все это напоминало Наузада и других собак, с которыми я и парни из нашего отряда подружились и то разнообразие, которое они вносили в ежедневную рутину на нашей изолированной базе.

Крис выразил наш общий опыт, когда написал следующее: «Внезапно прямо на оперативной базе у нас появилось совершенно невинное и дружелюбное маленькое существо, которое всегда было радо нас видеть. Она привнесла такое разнообразие в нашу жизнь!»

Вот что чувствовали мы по отношению к Наузаду и остальным собакам. Они были тем, что отвлекало нас от всех окружающих опасностей.

Конечно, не все были рады ее появлению. Когда Фубар подросла, она осмелела и начала изучать разведбазу, и ее присутствие не было воспринято контингентом из АНА с восторгом. Как и большинство афганцев, они не одобряли того, что «нечистое» животное крутится тут и там по лагерю. Чтобы защитить ее, Крис посадил ее на длинную привязь, укрепленную около оперативной рубки, так что проблем с афганцами ей удалось избежать.

В то же время, популярность Фубар в голландских войсках была несомненной. Ребята из подразделения кинологов базы Кэмп Холланд — главной голландской базы в Афганистане — даже официально передали огромный груз собачьего корма для маленькой афганской беспризорницы, завоевавшей сердца голландских военных.

В Нидерландах внимание к Фубар также росло. Парни с разведбазы рассказывали о своей новой подруге в письмах домой, и их семьи присылали почтой игрушки и резиновые косточки.

Когда на горизонте замаячил конец службы, мысли Криса неизбежно обратились к тому, как он вывезет Фубар из Афганистана и устроит ее в Нидерландах. Его родители уже согласились принять собаку. Ему всего-то требовалось выехать из Афганистана. Всего-то!

Крис, как и я сам, обнаружил, что это проще сказать, чем сделать. Перед ним, совсем как передо мной когда-то, вставала стена за стеной. Но, в отличие от меня, у него было средство для спасения собаки: наш благотворительный фонд «Собаки Наузада».

•6• Из последних сил

— Приятель, ты бы не мог слегка придержать своего пса?!

Неудивительно, что молодой парень, к которому был обращен мой окрик, не ответил. Он топал по пляжу, спрятав голову в меховой воротник и глубоко засунув руки в карманы джинсов, чтобы защититься от пронизывающего ветра, дующего с моря. В ушах у него были наушники от айпода.

Он совершенно не замечал того, что его молодой пес, немецкая овчарка, прыгал взад-вперед около Наузада — со вполне предсказуемым результатом. Мне пришлось напрягаться изо всех сил, чтобы хотя просто удержать своего пса на месте.

Наверное, именно танец, который я отплясывал в попытках удержать Наузада, наконец привлекла внимание парня. Должно быть, он заинтересовался, какого черта там происходит. Пригоршня мелко нарезанных сосисок, которые я пытался скормить Наузаду, чтобы отвлечь его, теперь были разбросаны по песку вокруг нас.

— Все в порядке, он вас не тронет, — наконец крикнул в ответ этот юный субъект, глядя, как его «немец» прыгает около меня с Наузадом. — Он всего лишь хочет поиграть.

Да что такое с этим типом? Он что, не видит рычащего, рвущегося с поводка воплощения враждебности и выбитых зубов, потерянных мной в напрасной битве за сохранение этой твари под контролем?

— Я не о своей собаке беспокоюсь, — крикнул я ему, отталкивая ногой овчарку, попытавшуюся нырнуть к Наузаду.