Собака — зверь домашний (Первое издание)

Черным крылом взмахнула ночь и опустилась на землю. Поползли по тайге невидимые звуки, непонятные и страшные Послышались жуткие щелчки и стуки, какой-то треск и таинственный шорох, чьи-то крадущиеся шаги… И тогда он в испуге полез на дерево. Утро принесет надежду и успокоение. Утром будет видно, куда идти. Утро вечера мудренее. С этой обнадеживающей мыслью он удобно устроился в развилке стволов и, поеживаясь от ночной прохлады, стал подремывать. Усталость совсем сморила его, отяжелевшая голова упала на грудь. Вдруг он услышал злобный заливистый лай. «Жулька… на… медведя?! Медведь может залезть на дерево…» Липкие щупальца снова поползли по всему телу. Он вглядывался в темень, вслушивался в собачий лай, который слышался все дальше и глуше. Наконец совсем стих.

«Угнал. Кого же это он, кого? Может, зайца… лису… А может, росомаху? В нашем лесу их много. Скорей бы утро».

Так и не заснул больше. Долго, бесконечно долго тянулась эта его первая таежная ночь, полная таинственных звуков, тревожных ожиданий. Но вот вспыхнуло небо, осветились вершины деревьев, четче обозначились контуры стволов, где-то дятел дробно забарабанил: «тук-тук-тук…» И стало легко на душе, будто эта невидимая птичка стучалась в огромный замок, где затаилась до времени жизнь. Сейчас откроется волшебная дверь и выйдет солнце. Оживет природа, запоют птицы, раздадутся человеческие голоса. Все станет ясным и радостным, все станет простым и понятным.

Ему захотелось быстрее слезть с дерева, размяться, попрыгать. Он даже пытался что-то спеть. Сияло ранней Зарей высокое безоблачное небо, и длинные тени стали сокращаться. Яркое солнце брызнуло лучами в тайгу, заблестело, заискрилось в серебристых сетях паутин, в жемчужных капельках росы. Две пушистые белки перелетали с ветки на ветку. А под деревом, потягиваясь и зевая, ждал Жулька.

— Ишь ты, прибежал. Молодец. Ну подожди! А я сейчас залезу повыше, осмотрюсь, и все будет в порядке.

Он вскарабкался, на сколько хватило смелости, но над головой оставалось еще так много ветвей, что ничего нельзя было увидеть. Разочарованный грибник спустился на землю. Жулька радостно вилял своим крючковатым хвостом, нетерпеливо взлаивал и звал. Явно звал: «Гав! За мной! За мной! Гав». И грибник понял: надо идти за собакой. Только он, Жулька, выведет к дому. «Как это я вчера не догадался?»

Он погладил песика и ободряюще крикнул: «Домой!» Жулька, легко перепрыгивая бурелом, углубился в тайгу, а грибник бежал за собакой и боялся отстать, потерять ее из виду. Солнце, не скупясь, отдавало тепло, и стало душно, Вновь появились комары. Они нудно звенели, забиваясь в рот. Ведро стучало по ногам, и рюкзак больно давил плечи. Пот застилал глаза.

«А бог с ним, с ведром», — решил он. И эмалированная посудина отлетела в сторону. Вскоре остался на высоком суку и рюкзак с злополучными грибами.

«Лишь бы выйти из леса, а там вернусь и все найду», — тешил он себя надеждой.

Но уже через час горько пожалел, что бросил рюкзак: там осталась горбушка хлеба и спасительная мазь от комаров.

«Не возвращаться же, да и где теперь найдешь то место», — с горечью подумал он и устало, обреченно опустился на валежину. Потом выломал прутик и стал хлестать себя, отгоняя надоедливых насекомых. Мучила жажда, терзал голод. Пустой желудок свело от боли. Он поискал глазами ягоду, но в этом месте ее не оказалось.

— Эх, Жулька, Жулька, — пожурил он подошедшую собаку. — Задрал хвост и побежал, а я, как дурак, за тобой. Неуч ты и есть неуч — дворняга. Завел, наверное, меня еще дальше, э-эх… — Он ругал и себя, и собаку и сидел, сидел. Мрачные мысли одна за другой наплывали и отнимали последние силы, последнее желание — идти. А Жулька ждал, когда же хозяин поднимется и они пойдут в поселок. Ведь он совсем рядом. Слышны голоса, чувствуется запах дыма. Но человеку такого чутья не дано: он не знал, что близок к дому. Не знал, что собака вела верно, но разве могла она сказать, успокоить впавшего в панику хозяина. Если бы он верил ей до конца… Надо было идти, а он лег и лежал, не поднимался. Надо было идти. Ярко-красное солнце описало дугу и вторично упало в дебри. Только на этот раз он не полез на дерево. Он свернулся клубком и лежал, согревая себя дыханием. Болела нога, которую он где-то довольно сильно ушиб… Стало жалко себя. Он глубже втянул голову в плечи и застонал. Жулька ждал его терпеливо. Лишь на рассвете голод погнал его к людям. Но прежде чем уйти, он еще поскулил виновато, посмотрел на своего беспомощного хозяина, прислушался к его стонам, но ничего не понял. А может быть, понял все и тогда побежал в поселок.