Собака Кантерсельфа

Старшина подбежал и замахнулся подобранной с земли железякой.

– Не, не шевелится, показалось.

– Гребездаев, назад! Яблонский, продолжай!

– Два молодых парня, недавно пришедших в милицию из армии, погибли на месте. Это уже далеко не первый случай, когда бойцы спецмона грубо нарушают правила.

Буквально на днях произошла трагедия со свадебным кортежем. Мы вправе спросить.

Доколе, полковник Ребрий будет расплачиваться нашими жизнями? Прокуратура начала официальное расследование, получена санкция на обыск в санатории "Полный Фарт" и ордер на арест командира спецмона полковника Ребрия. Пора восторжествовать справедливости, вы не находите, граждане?

– Снято! – гаишники опять зааплодировали, потом споро убрали свет и заботливо унесли цифровую видеокамеру, якобы для проверки заводских номеров, но Артемий понял, что больше не увидит ее никогда.

– Одежду снимать? – спросил он.

– Не надо, она с покойников и им больше не понадобится, – успокоил старшина. – А ты молодчина. Как ты Никитоса? Доколе! Хорошо сказано. Пора навести порядок и все такое! Наведем, будь спок, милая. Переворошим все осиное гнездо. Знаешь, твоя пленка в Москву поедет, на первый канал!

Окно дежурки было закрыто изнутри железной заслонкой, из-под которой пробивалась полоска света. Инспектор Вопилин постучал об железку ключом от машины. Изнутри раздался женский вскрик.

– Тихо ты, не прикуси! – строго сказал мужской голос.

Заслонка была с треском отдернута в сторону, и стал виден голый торс спецмоновца в берете и при оружии. На плече, бугрящемся от мускулов татуировка "Кот-Д-Ивуар.2006.ДМБ".

– Старший лейтенант Бу-бу-бу, – Вопилин кинул руку к козырьку.

– Чего надо? – грубо спросил боец.

– Позови командира!

Некоторое время спецмоновец осмысливал сказанное. Потом вытянул в окошко огромную длань размером с дачную лопату и, коснувшись лба оторопевшего инспектора, констатировал:

– Летеха, ты совсем горячий. Перегрелся на морском песочке? Давай вали отсюда!

– Как вы разговариваете со старшим по званию? – инспектор с негодованием отбросил руку.

– Откуда ты знаешь, что старше? Я ведь голый, – резонно возразил спецмоновец.

– Слушай, боец, ты хоть устав признаешь? Ты ведь вроде на службе. У тебя должен быть начальник караула. Ты понимаешь, что можешь быть наказан?

– Это как же? – охранник деланно удивился, чем окончательно вывел инспектора из себя.

– Рапорт на тебя напишу, будешь на губе париться и гальюн чистить! Зови начальник караула, олень!

– Это кто олень? – боец повторно высунул свою далеко выдающуюся длань, но инспектор был готов и благоразумно отступил назад. – Подожди, никуда не уходи.

Подняться сразу ему помешал лишний груз.

– Отцепись ты! – крикнул он вниз.

Из-под стола показалась довольная физиономия с размазанной по лицу губной помадой.

– Поцелуемся, морячок? – предложила девица, вытянув перепачканные губы трубочкой.

Инспектора самую малость замутило.

– Стой, ты куда? – дверь будки распахнулась, и в полосе света возник смецмоновец в бугрящихся трусах.

Инспектор, не отвечая, отступил в калитку. Босой боец, берет в одной руке, автомат в другой выскочил следом и замер. Вся дорога на видимом протяжении была заставлена машинами ГАИ с пульсирующими лампами. У спецмоновца вырвался неприличный возглас, и он кинулся обратно, однако перед самым его носом калитку заботливо прикрыл огромный гаишник по фамилии Фуфаев, выглядевший даже по сравнению с нехилым бойцом папой рядом с семиклассником.

– Стрелять буду! – предупредил спецмоновец, нахлобучивая берет.

Тотчас возникший сзади второй брат-близнец безо всяких усилий вынул у спемоновца автомат, и лишь ценой титанического напряжения тому удалось оставить свои пальцы при себе.

– Да я бы и не стал в милицию стрелять, – пошел на попятную спецмоновец. – Хотите, я начальнику караула позвоню?

– Сами позвоним, шагай в автозак!

Бойцу вывернули руки и сковали за спиной. Когда уводили, он успел крикнуть:

– Братцы, полундра!

Подсуетившийся Гребездаев заботливо заткнул ему рот его же беретом:

– Чего орешь, дура? Людей перебудишь.

Несколько гаишников зашли за ворота и растворились в темноте, грамотно занимая круговую оборону. Старлей вошел в дежурку и перехватил пожелавшую вырваться на свободу девицу.

– Всем оставаться на местах, – строго прикрикнул он, ища подходящее место, куда бы поместить задержанную.

Подходящее место нашлось под столом. Офицер затолкал ее туда, она особо и не сопротивлялась, сел на стул, перед этим приспустив инспекторские галифе, чтобы не мялись.

Из машины выбрался генерал Крутохвостов. Его замы расстелили на капоте карту санатория и стали изучать ее как перед сражением. Крестиком было указано местонахождение полковника Ребрия.

– Товарищ генерал, генеральный прокурор санкции не дал! – из машины выбрался майор со спутниковым телефоном.

Нисколько не стушевавшись, генерал взял трубку и сказал:

– Ну-ка дай трубу этому сукину сыну Вершигоре! Как брать не хочет? Захочет. Скажи, Красная Рожа хочет с ним поговорить. Да так и скажи: Красная Рожа!

На том конце почудилась некая возня. Потом в трубку протиснулся голос не выспавшийся и злой.