Собака Баскервилей

– Селден никого не тронет, сэр, клянусь вам! Для здешних жителей он теперь не страшен. Поверьте мне, сэр Генри, через несколько дней все будет улажено и он уедет в Южную Америку. Умоляю вас, не сообщайте полиции, что Селден все еще здесь, на болотах. Его уже перестали искать, и он может спокойно дождаться парохода. Если вы донесете на него, нам с женой несдобровать. Прошу вас, сэр, не обращайтесь в полицию!

– Ватсон, что вы на это скажете?

Я пожал плечами:

– Если этот человек уберется из Англии, налогоплательщики вздохнут свободнее.

– А вдруг он натворит каких-нибудь бед до отъезда?

– Нет, сэр! Ведь не безумный же он! Мы дали ему все, что нужно. А новое преступление выдаст его с головой.

– Это верно, – сказал сэр Генри. – Хорошо, Бэрримор…

– Да благословит вас Бог, сэр! Как я вам благодарен! Если Селдена поймают, моя жена не перенесет такого горя.

– Выходит, Ватсон, мы с вами укрываем уголовного преступника. Но у меня, кажется, не хватит теперь духу выдать его. Хорошо, покончим на этом. Вы можете идти, Бэрримор.

Пробормотав дрогнувшим голосом несколько слов благодарности, дворецкий пошел к дверям, но на пороге вдруг остановился.

– Вы так хорошо со мной обошлись, сэр, что мне хочется как-то отблагодарить вас, – нерешительно начал он. – Я кое-что знаю, сэр Генри… может быть, напрасно я так долго молчал, но это выяснилось, когда следствие было уже закончено. Я еще ни с кем не говорил об этом… Речь идет о смерти сэра Чарльза.

Мы с баронетом так и подскочили на месте.

– Вам известны обстоятельства его смерти?

– Нет, сэр.

– Тогда что же?

– Я знаю, почему он стоял у калитки в такой поздний час. У него было свидание с женщиной.

– Свидание с женщиной! У сэра Чарльза!

– Да, сэр.

– Кто она такая?

– Имени ее я вам не скажу, сэр. Я знаю только первые буквы: «Л. Л.».

– Откуда вам это известно, Бэрримор?

– Сэр Генри, в то утро ваш дядюшка получил письмо. На его имя обычно приходило очень много писем, ведь он был человек известный и славился своей добротой. К нему каждый обращался со своим горем. Но в то утро пришло только одно письмо, почему я его и запомнил. Почерк на конверте был женский, и на штемпеле стояло: «Кумб-Треси».

– Дальше?

– Я бы не вспомнил больше об этом письме, если б не жена. Несколько недель тому назад она принялась за уборку в кабинете сэра Чарльза – в первый раз после его смерти – и нашла в глубине камина листок бумаги. Большая часть его превратилась в пепел, но один маленький кусочек – самый конец – уцелел, и слова еще можно было разобрать, хотя чернила посерели от огня, а бумага обуглилась. Это была, наверно, только приписка, и мы прочли вот что: «Умоляю вас, как джентльмена, сожгите это письмо и будьте у калитки в десять часов вечера». Внизу стояли две буквы: «Л. Л.».

– Вы сохранили этот обрывок?

– Нет, сэр. Он рассыпался у меня в руках.

– А до этого сэр Чарльз получал письма, написанные тем же почерком?

– Не знаю, сэр, не обращал внимания. Да и это письмо запомнилось мне только потому, что оно было единственное в тот день.

– И вы не знаете, кто такая «Л. Л.»?

– Нет, сэр, понятия не имею. Но я думаю, что, если б нам удалось разыскать эту леди, мы бы узнали кое-какие подробности о смерти сэра Чарльза.

– Я просто не понимаю вас, Бэрримор! Как можно было скрывать до сих пор такие важные сведения?

– Видите ли, сэр, сразу же вслед за этим на нас самих свалилась беда. Кроме того, мы с женой очень любили сэра Чарльза и не забывали его благодеяний. Зачем, думаем, ворошить старое? Нашему несчастному хозяину это уже не поможет, а когда в дело замешана женщина, тут надо действовать осторожно. Ведь даже самые достойные люди…

– По-вашему, это может оскорбить его память?

– Да, сэр, я решил, что ничего хорошего из этого не получится. Но вы были так добры к нам… Мне не захотелось скрывать от вас то, что знаю.

– Хорошо, Бэрримор, можете идти.

Когда дворецкий вышел, сэр Генри повернулся ко мне:

– Ну, Ватсон, что вы скажете об этом новом луче света?

– По-моему, он еще больше сгустил темноту.

– Да, верно. Но если б нам удалось выследить эту «Л. Л.», тогда все бы прояснилось. Мы теперь знаем, что есть женщина, которой многое известно, а это уже серьезное достижение! Надо только найти ее. Что же нам теперь делать?

– Немедленно сообщить обо всем Холмсу. Может быть, это наведет его на нужный след. Я почти уверен, что он сейчас же приедет сюда.

Я ушел к себе и написал Холмсу подробный отчет о событиях сегодняшнего утра. Мой друг, по-видимому, очень занят последнее время, так как письма с Бейкер-стрит становятся все реже и все короче. В них ни словом не упоминается о моих отчетах, а о цели моей поездки сюда – лишь вскользь. Дело о шантаже, вероятно, поглощает все силы Холмса. Но последние события, безусловно, привлекут его внимание и снова пробудят в нем интерес к нашему расследованию. Как бы мне хотелось, чтобы он был здесь!

17 октября