Собака Баскервилей

Не прошло и пяти минут, как мы уже быстро шли по темной аллее, прислушиваясь к монотонному вою осеннего ветра и шороху осыпающихся листьев. В воздухе стоял пряный запах гнили и сырости. Луна лишь изредка показывалась из-за туч, тянувшихся по небу, а как только мы вышли на болото, заморосил мелкий дождь. Желтый огонек по-прежнему мерцал впереди.

– А вы что-нибудь прихватили с собой? – спросил я.

– Да, хлыст.

– Давайте действовать быстро, чтобы не дать ему опомниться и оказать сопротивление, – ведь он, говорят, отчаянный. Захватим его врасплох.

– Слушайте, Ватсон! – вдруг заговорил баронет. – А что бы сказал об этом Холмс? Помните? «Ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно…»

И словно в ответ на его слова, где-то вдали, на мрачных просторах болот, возник тот странный звук, который так поразил меня несколько дней назад около Гримпенской трясины. Ветер донес до нас сначала глухое ворчание, а потом рев, мало-помалу перешедший в тоскливый вой. Эти дикие, грозные звуки повторялись в той же последовательности раз за разом, наполняя собой воздух. Баронет схватил меня за рукав, и я даже в темноте разглядел, какой мертвенной бледностью покрылось его лицо.

– Боже мой, Ватсон, что это?

– Не знаю. Говорят, что такие звуки не редкость на болотах. Я уже слышал их.

Вой снова замер, наступила полная тишина. Мы стояли, напряженно прислушиваясь, но больше ничто не нарушало окружающего нас безмолвия.

– Ватсон, – сказал баронет, – это выла собака.

Кровь похолодела у меня в жилах, ибо голос сэра Генри дрогнул от ужаса.

– Как они объясняют этот звук? – спросил он.

– Кто?

– Здешние жители.

– Но ведь это совершенно невежественные люди! Не все ли вам равно, как они его объясняют?

– Ватсон, скажите мне, что они говорят об этом?

Минуту я колебался, но вопрос был поставлен так, что отмолчаться мне не удалось.

– Они говорят, что это воет собака Баскервилей.

Сэр Генри застонал.

– Да, так может выть только собака, – сказал он после долгого молчания, – но она где-то далеко, в той стороне.

– Я не могу определить, откуда шел этот вой.

– Его принесло ветром. А где Гримпенская трясина? Вон там?

– Да.

– Так оттуда он и шел. Бросьте, Ватсон! Вы же сами думаете, что это выла собака. Я не ребенок. Не бойтесь сказать мне правду.

– В тот раз со мной был Стэплтон. Он говорит, что так кричат какие-то птицы.

– Нет, это собака. Боже мой! Неужели во всех этих небылицах есть хоть доля правды? Неужели мне угрожает какая-то неведомая опасность? Вы не верите в это, Ватсон?

– Нет, нет!

– А все-таки одно дело – смеяться над такими глупостями в Лондоне, и совсем другое – слышать этот вой, стоя в темноте на болотах. А мой дядя? Ведь около его тела нашли собачьи следы. Все одно к одному. Я далеко не трус, Ватсон, но у меня кровь стынет в жилах от этих звуков. Потрогайте мою руку.

Она была холодна, как мрамор.

– Ничего, завтра все пройдет.

– Нет, этого воя мне никогда не забыть. Что же нам теперь делать?

– Повернем домой?

– Ни за что! Ловить этого негодяя так ловить. Мы с вами охотимся за каторжником, а чудовищная собака, наверно, охотится за нами. Пойдемте, Ватсон! Пусть все исчадия ада ринутся сюда на болота, все равно отступать нельзя.

Спотыкаясь на каждом шагу, мы медленно двинулись дальше. И справа и слева от нас громоздились неясные в темноте очертания скалистых холмов. Впереди по-прежнему маячил маленький желтый огонек. Нет ничего обманчивее расстояния в кромешной тьме. Огонек мерцал то у самого горизонта, то всего в нескольких шагах от нас. Но наконец мы разглядели источник света и поняли, что теперь до него недалеко. Это была оплывшая свечка, вставленная в расселину между камнями, которые защищали ее от ветра и от посторонних глаз, оставляя открытой только с той стороны, где был Баскервиль-холл. Наше приближение скрывал большой гранитный валун. Мы притаились за ним и осторожно выглянули наружу. Странно было видеть эту одинокую свечу среди болот! Желтый язычок пламени, отсвечивающий на камнях, – и ни признака жизни вокруг.

– Что же теперь делать? – прошептал сэр Генри.

– Подождем здесь. Он, вероятно, где-нибудь поблизости. Может быть, сейчас покажется.