Собака Баскервилей

Из его рассказа мы поняли, что Прендергаст со своей бандой отправил на тот свет пятерых оставшихся пленных. Двоих надзирателей застрелили и выбросили за борт, такая же участь постигла и третьего помощника капитана. Потом Прендергаст спустился в межпалубный отсек и собственными руками перерезал горло несчастному доктору. Остался только первый помощник капитана. Этот человек оказался не робкого десятка. Увидев приближающегося каторжника с окровавленным ножом в руке, он сбросил путы, которые ему удалось каким-то образом ослабить, побежал по палубе и закрылся в заднем трюме. Дюжина заключенных с пистолетами наготове кинулась за ним вдогонку, но, взломав дверь, они увидели, что помощник капитана сидит за открытой пороховой бочкой, которых на судне были десятки, со спичечным коробком в руках. Помощник капитана крикнул им, что, если они сделают еще хоть шаг, он взорвет весь корабль, и в следующую секунду прогремел взрыв. Сам Хадсон считал, что порох взорвался не от спички, а от неточного выстрела кого-то из каторжников. Какова бы ни была причина, это был конец «Глории Скотт» и банды головорезов, которые захватили ее.

Вот, мальчик мой, короткий пересказ той страшной истории, участником которой мне пришлось стать. На следующий день нас подобрал бриг «Отчаянный», направляющийся в Австралию. Капитан брига легко поверил в нашу историю о том, что мы спаслись с затонувшего пассажирского корабля. Адмиралтейство внесло транспортное судно «Глория Скотт» в реестр пропавших без вести кораблей, и никто не узнал, какая судьба постигла его на самом деле. Мы без проблем доплыли на «Отчаянном» до Австралии, капитан высадил нас в Сиднее. Там мы с Эвансом сменили имена, отправились на прииски и легко затерялись среди разношерстной компании старателей, которые съезжались туда со всего мира. Нет нужды подробно описывать нашу последующую жизнь. Мы разбогатели, путешествовали и вернулись в Англию богатыми колонистами. Купили себе землю. Более двадцати лет мы жили спокойной, полезной для общества жизнью и надеялись, что прошлое забыто навсегда. Представь, что почувствовал я, узнав в явившемся к нам моряке того самого человека, которого мы спасли после взрыва на «Глории Скотт». Каким-то образом он выследил нас и решил, что, боясь огласки, мы обеспечим ему безбедную жизнь. Теперь ты знаешь, почему я не хотел с ним ссориться и, надеюсь, понимаешь причины страха, терзающего меня теперь, когда Хадсон отправился шантажировать вторую жертву».

Внизу очень неразборчивым почерком было приписано:

«В шифрованном послании Беддос сообщает, что Х. все рассказал. Господь милосердный, смилуйся над нами!»

Вот какой рассказ прочитал я в ту ночь Тревору-младшему, и мне кажется, Ватсон, что, учитывая обстоятельства, история эта произвела на него огромное впечатление. Бедняга был так потрясен открывшейся ему правдой, что вскоре уехал в Северную Индию на чайную плантацию и там, как я слышал, преуспевает. Что же касается моряка и Беддоса, с того дня, когда было написано роковое письмо с предупреждением, о них ничего не было слышно. Оба исчезли, как сквозь землю провалились. В полицию никаких заявлений не поступало, следовательно, Беддос принял угрозу за свершившийся факт. В полиции посчитали, что Хадсон, получив от Беддоса то, что ему было нужно, пустился в бега, но лично я считаю, что на самом деле все призошло с точностью наоборот. Наиболее вероятным мне кажется то, что это Беддос, доведенный до отчаяния и уверенный, что старый моряк уже донес обо всем в полицию, отомстил ему и бежал из страны, прихватив с собой все деньги, которые у него были под рукой. Вот такая история, доктор. Если вы считаете, что факты эти могут пригодиться для вашей коллекции, я с радостью предоставляю их в ваше распоряжение.

Дьяволова нога

Пополняя время от времени записи о своей многолетней и близкой дружбе с мистером Шерлоком Холмсом интересными воспоминаниями и рассказами о новых любопытных происшествиях, я постоянно сталкиваюсь с трудностями, связанными с его отвращением к собственной славе. Его замкнутому и циничному характеру всегда претили известность и почитание, и, заканчивая очередное успешное дело, он был рад отдать свои лавры какому-нибудь недалекому полицейскому инспектору, чтобы потом с едкой усмешкой слушать хор поздравлений в его адрес. Лишь подобное поведение моего друга, а никак не недостаток интересного материала явилось причиной того, что в последние годы так мало моих рассказов было представлено публике. Участие в некоторых его приключениях я всегда считал для себя честью, обязывающей быть осмотрительным и сдержанным.

Поэтому я был порядком удивлен, когда в прошлый вторник получил от Холмса телеграмму (он никогда не писал писем, если можно обойтись телеграммой) следующего содержания: «Расскажите им о “Корнуоллском ужасе”, самом странном из моих дел».