Собака Баскервилей

— Да, я написала его, — воскликнула она, облегчая свою душу потоком слов. — Я написала его. Зачем я стала бы отрицать это? Мне нет причины стыдиться этого. Мне хотелось, чтобы он мне помог. Я верила, что если бы мне удалось повидаться с ним, то я получила бы от него помощь, а потому и просила его прийти.

— Но почему в такой час?

— Потому что я только что узнала о его намерении уехать на другой день в Лондон на несколько месяцев. Были причины, по которым я не могла пойти туда раньше.

— Но зачем же было назначать свидание в саду вместо того, чтобы идти к нему в дом?

— Неужели вы думаете, что женщина может в такой час идти одна к холостому мужчине?

— Ну, так что же случилось, когда вы пришли туда?

— Я не пошла туда.

— Миссис Ляйонс!

— Нет, клянусь вам всем, что есть для меня святого, я туда не ходила. Случилось нечто такое, что помешало мне пойти.

— Что это было?

— Это частное дело. Я не могу сказать.

— Так вы признаете, что назначили свидание сэру Чарльзу в тот самый час и на том самом месте, где поразила его смерть, но отрицаете, что пошли на это свидание?

— Это истина.

Я снова закидал ее вопросами, но больше этого ничего не мог добиться.

— Миссис Ляйонс, — сказал я, вставая после этой длинной и ни к чему не приведшей беседы, — вы берете на себя очень большую ответственность и ставите себя в очень фальшивое положение, не желая высказать на чистоту все, что вам известно. Если мне придется прибегнуть к помощи полиции, то вы увидите, насколько вы сериозно скомпрометированы. Если вы невиновны, то почему же первоначально отрицали, что писали в этот день сэру Чарльзу?

— Потому что боялась, что из этого будет выведено какое-нибудь превратное заключение и что я окажусь впутанною в скандал.

— A почему вы так настаивали, чтобы сэр Чарльз уничтожил ваше письмо?

— Если вы читали письмо, то знаете почему.

— Я не сказал, что читал все письмо.

— Вы цитировали часть его.

— Я цитировал постскриптум. Письмо, как я вам сказал, было сожжено, и его нельзя было прочесть. Я вторично спрашиваю вас, почему вы так настаивали, чтобы сэр Чарльз уничтожил это письмо, полученное им в день его смерти?

— Это очень интимное дело.

— Тем более причин для того, чтобы избежать публичной огласки.

— Ну, так я вам скажу. Если вы слыхали хоть что-нибудь из моей несчастной истории, то знаете, что я опрометчиво вышла замуж и имела причины в том раскаиваться.

— Да, это я слышал.

— Жизнь моя была одним сплошным преследованием со стороны мужа, которого я ненавижу. Закон на его стороне, и каждый день я могу опасаться, что он силою заставит меня жить вместе с собою. В то время, когда я писала сэру Чарльзу, я узнала, что есть для меня возможность приобрести свободу, если будут сделаны некоторые расходы. Это значило для меня все: мир душевный, счастие, самоуважение, решительно все. Мне знакома была щедрость сэра Чарльза, и я подумала, что если сама расскажу ему, в чем дело, он поможет мне.

— Так почему же вы не пошли на свидание?

— Потому что я вдруг получила помощь из другого источника.

— Почему же вы не написали сэру Чарльзу, чтобы объяснить ему все это?

— Я бы это сделала, если бы в следующее утро не узнала из газеты о его смерти.

История была связно рассказана, и все мои вопросы не могли сбить Лауру Ляйонс. Проверить же ее я мог только если бы узнал, что она действительно затеяла развод с мужем в то время, когда совершилась трагедия.

Невероятно, чтобы она осмелилась сказать, что не была в Баскервиль-голле, если бы она действительно там была, потому что ее должен был доставить туда экипаж, и она не могла вернуться в Кумб-Трасей ранее следующих первых утренних часов. Такая экскурсия не могла быть сохранена в тайне. Следовательно, вероятность была за то, что она говорила правду или часть правды. Я вышел сбитый с толку и смущенный. Снова очутился я у стены, которая точно вырастала на всяком пути, по которому я пытался добраться до цели моей миссии. A между тем, чем более я думал о лице Лауры Ляйонс и о ее поведении, тем более чувствовал, что от меня что-то было скрыто. Почему она так побледнела? Почему она отрицала свой поступок, пока признание не было силою вырвано у нее? Почему она молчала в то время, когда произошла трагедия? Конечно, объяснения всему этому не могли быть столь же невинными, как она хотела заставить меня думать. Пока я ничего не мог больше сделать в этом направлении и должен был приняться за другой ключ, который приходилось искать между каменными хижинами на болоте.