Собачий Рай

Громила оказался проворнее. Оскалился, как сторожевой пес, схватился за автомат. Голыми руками убивать не умел, не привык, и терял драгоценные секунды, упуская и без того призрачные шансы на жизнь.

Родищев не стал бить его ножом. Просто метнулся вперед и как тараном боднул головой в живот. Громила сделал шаг назад, запнулся о приступок, стал заваливаться, но удержался, ухватив Родищева за камуфляжную куртку на спине, скомкав ее, собрав в крепкую жменю. Родищев присел, рванул пуговицы, завел назад руки, освобождаясь от куртки, выскальзывая из нее, как змея выскальзывает из старой кожи.

Прежде чем упасть, громила успел осознать, что опоры больше нет, но пальцы его продолжали судорожно сжимать плотную ткань, словно в этом и заключалось спасение. Короткий вскрик, полет, звук удара и в конце рычание псов.

Игорь Илларионович мгновенно повернулся к физкультурнику. Но тот и не думал нападать. Стоял, ловя окровавленными ладонями выпадающие из разреза внутренности, шмыгая носом, повторяя раз за разом: «Это что, а? Что это?»

Родищев ударил его ножом под сердце. Физкультурник задохнулся, словно ему в легкие вогнали осиновый кол, захрипел, выхаркивая кровавые сгустки, осел на крышу. Он дышал еще секунд тридцать, прежде чем умереть. Наверное, это были самые ужасные секунды его жизни, но Игорь Илларионович плевать хотел на это. Он протянул руку бледному, трясущемуся Осокину.

— Вставай, пошли.

Тот невидяще посмотрел на мертвого физкультурника, на перепачканного кровью Родищева, подтянул колени к груди, обнял их дрожащими руками.

— Вставай, пошли, — громче и настойчивее повторил Родищев. — Их скоро хватятся, и лучше бы нам к этому времени убраться подальше.

Осокин не без труда расцепил пальцы, с удивлением покрутил перед лицом трясущейся ладонью, сглотнул.

— Пошли, — в третий раз предложил Родищев. — Хотя… можешь остаться здесь, если хочешь.

Он подошел к физкультурнику, подхватил его под мышки, потащил к дальнему концу крыши. Тот оказался не просто тяжелым — неподъемным. Родищев тянул его метров пять, после чего бросил, подбежал к Осокину, влепил ему оплеуху:

— Вставай! — Еще одна затрещина. — Вставай, сволочь! Вставай, слизняк! Вставай!

Каждый выкрик сопровождался очередным ударом. Осокин неумело прикрывался руками и втягивал голову в плечи. Родищев выпрямился, тяжело дыша.

— Вставай, — закончил он негромко и устало. — Мне нужна твоя помощь.

Осокин поднялся. Его шатало и знобило. Сказывался мощный выплеск адреналина в кровь.

— Бери этого борова за ноги, — сказал Родищев, указывая на мертвого физкультурника.

Они вместе оттащили тело к противоположному концу крыши, который тоже не просматривался из зала. Собак внизу было мало. В основном они сосредоточились у дверей супермаркета.

— Подожди здесь, — скомандовал Родищев. Он вернулся, подобрал автоматы физкультурника и Дроздова. В карманах камуфлированной куртки последнего также обнаружился дополнительный рожок. Игорь Илларионович забрал и рацию. Вернувшись, он протянул «Калашников» Осокину. — Держи. Если дойдет до стрельбы, постарайся расходовать патроны экономно.

Осокин оглянулся.

— Нам… придется прыгать?.

— Совсем ополоумел от страха? — Родищев покрутил пальцем у виска. — Здесь же метров десять, не меньше. Ты, может, и отделаешься сломанными ногами, а от меня-то точно только мокрое место останется. — Игорь Илларионович раскрыл живот физкультурника, зачерпнул обеими ладонями внутренности, бросил их с крыши. Осклизлая сиренево-серая масса кишок размоталась до самой земли. — Я полезу первым и прикрою тебя, если что. Когда будешь спускаться, сперва лезь на крышу пекарни, оттуда можно и спрыгнуть, невысоко.

— Я не смогу, — Осокин поморщился.

— Сможешь, — убежденно кивнул Родищев. — Тут главное — не дергать. Могут не выдержать.

Он первым ухватился за кишки физкультурника, сел на приступок и плавно соскользнул в темноту. Осокин, наклонившись через край, посмотрел вниз. Игорь Илларионович уже стоял на асфальте, оглядывая стоянку сквозь оптику телескопического прицела. Повернулся, махнул рукой, давая понять: «все чисто, можно спускаться».

Осокин осторожно тронул кишки пальцем. Сдерживая рвотный позыв, собрал их в горсть, полез на приступок. В этот момент загромыхали железные ступени — поднималась следующая караульная смена. Осокин больше не раздумывал. Он прыгнул вниз и, понятно, рванул, успел спуститься метров на шесть, когда импровизированная «лестница» лопнула и он рухнул вниз. Благо, приземлился все-таки на ноги и лишь потом завалился на спину, да и высота, в общем, была не слишком большой. Пятки он себе отбил знатно, зато новая вспышка боли окончательно привела его в чувство. Словно содрали серую пелену с глаз, протерли пыль с мозгов. Осокин вскочил, прихрамывая побежал к боковому съезду с парковки. Родищев отступал за ним.

Осокин метнулся через пустынную дорогу, упал на живот в темную массу придорожных кустов, развернулся, целя в сторону супермаркета. Игорь Илларионович крадучись подошел, опустился на колено. Осокин поразился тому, насколько вкрадчиво-беззвучно двигался этот комично-ужасный уродец.