Собачий Рай

«Полковница» нырнула к нему внезапно и молниеносно — Волков почти не видел движения. Серо-коричневая молния метнулась к его горлу. «Явно натаскивали», — подумал Волков в последнюю секунду.

В следующий миг… хлопнул выстрел. Овчарка как-то странно-развинченно качнулась вправо, а затем лапы ее подогнулись, она повалилась на бок, дергая задними лапами. Волков изумленно оглянулся. Журавель, сидя на земле, держал в руке пистолет.

Уцелевшие псы мгновенно откатились на почтительное расстояние, уселись поодаль, выжидая благоприятного момента для повторной атаки. Потеря вожака заставила их задуматься. С другой стороны, в своре, как ни странно, были только суки и ни одного кобеля. Существуют ли у собак матриархальные отношения?

— Открывай, Андрюш, гараж, — пробормотал Журавель. — Я послежу.

Сержант не боялся, возможно, именно поэтому собаки и не успели среагировать на его движение.

Волков, кряхтя, поднялся. Из рукава плаща текла кровь. Тяжелые капли падали на асфальт, на брюки, на начищенные гражданские туфли.

Движение отозвалось болью в израненном теле. Не слишком острой, но это только пока. Дальше будет хуже. Ладно, удастся убраться живыми — и на том спасибо.

Стараясь все-таки не поворачиваться к собакам спиной, Волков поднял створку тента. В «ракушке» стояла… «Ока». Волков хмыкнул. Он бы, разумеется, предпочел «Линкольн» или «Роллс-Ройс», но, как говорится, не до жиру. Спасибо и на том. Он с размаху саданул рукоятью пистолета по заднему боковому стеклу. С треском осыпались осколки, будто с погремушкой где-то рядом прошлись. Волков сунул руку в салон, открыл переднюю дверцу, затем, забравшись внутрь, поднял стопор на второй.

— Владимир Александрович, вы можете идти?

— Попробую.

— Погодите, я помогу.

Волков вышел из гаража, помог Журавелю подняться, повел к машине, стараясь держаться к своре лицом. Собаки заволновались.

— Заметили странность, Владимир Александрович? — бормотал Волков. — Такой хипеж устроили — караул. И ни одна тварь не выглянула. Хоть бы кто крикнул: «Хватит мучить собаку»! — Журавель усмехнулся. — А что? Я серьезно. Ни одной живой души. Странно, вы не находите? — Сержант кивнул. — Вот и мне тоже так кажется. Неладное что-то творится в этом квартальчике.

Он помог Журавелю забраться в тесный салон, закрыл дверцу, сам быстро обошел машину, сел за руль, хлопнул дверцей.

Собаки забеспокоились. Разумеется, они не знали привычек человека так хорошо, как «полковница», но даже их ума хватило понять: люди под защитой. Теперь их так просто не достанешь.

— Не обессудьте, ребята, — сказал Волков через стекло. — Не судьба вам, знать, сегодня нами пообедать. Та-ак… — Лейтенант изловчился, пошарил под передним щитком, нащупал провода, рванул, вытянув разноцветный «букет». — Ого! А в кино так просто все… Какие замыкать-то?

— Вон те. Красный и черный, — сказал вяло Журавель.

— Ара, ты все знаешь, да? — усмехнулся Волков, замыкая указанные провода. Двигатель зафырчал. Надо отдать должное хозяину «Оки», машину он содержал в порядке. — Ну вот, через пять минут будем в отделении, а там и до больнички, с божьей помощью, доберемся. Сделают вам, Владимир Александрович, укольчик обезболивающий, рану почистят, заштопают, и будете вы у нас через пару дней бегать, как Бубка с Кафельниковым.

— Они же не бегуны, — улыбнулся тускло Журавель.

— Потому и говорю.

Собаки метнулись было следом, прыгали вокруг «Оки», Волков методично жал на клаксон, и двор взрывался мощным гиппопотамьим ревом.

Наконец им удалось выехать со двора. К облегчению Волкова, свора отстала. Машина спокойно покатила по извилистым, как горный серпантин, узким дорожкам. Дважды они замечали автомобили, медленно ползущие вдоль домов. Первый раз это была вишневая «девятка», второй — зеленый «Фольксваген». А неподалеку от выезда на Митрофанова наткнулись на компанию молодняка, человек из десяти, увлеченно «разувавших» и без того уже разграбленную иномарку, разбивавших то, что не удавалось выломать или отвинтить.

— Ничего не понимаю, — бормотал Волков. — Что происходит? Еще вчера вечером, сунься они к этой «импортяге», сразу бы по шеям огребли. А сегодня внаглую чистят — и хоть бы хны. Никто ухом не ведет. Смотрите, смотрите, Владимир Александрович. — Журавель, сидевший с закрытыми глазами, чуть приподнял веки, покосился в окошко. Волков притормозил, опустил стекло, гаркнул: — Э, орлы! А ну брысь от машины!

Парни отвлеклись от своего занятия, переглянулись, один, постарше, рельефный, коротко стриженный, ухмыльнулся:

— Мужик, пошел на х..!

И тут же вновь вернулись к прерванному занятию.

— Чего? — вскинулся Волков.

Он потянулся было к ручке дверцы, но Журавель остановил его, бормотнув вяло и равнодушно:

— Не связывайся. Все равно ничего не сделаешь. Ну, уйдут они отсюда. Найдут другую машину.

— Блин, — зло выдохнул Волков. — Ни хрена не понимаю. Такое ощущение, что война началась и все под землю ушли. Остались только собаки и мародеры.

— Может, и началась. — Журавель снова откинулся в кресле, прикрыл глаза. — Почем тебе знать? Сирена-то воет!