Собачья смерть

Выпил с ним только Коста — немного пригубил, чтобы не обижать. Парень сразу опрокинул вторую. Он не опьянел, но сделался разговорчив. Смущаться, видимо, он не умел и быстро освоился в компании, которая никак не могла быть ему близкой. Скоро в речи Рыжего стал помелькивать и матерок. В гривасовской среде это было в порядке вещей, даже считалось своеобразной лихостью, дамы запросто могли завернуть что-нибудь эпатажное, лишь бы было к месту. Рыжий же просто так разговаривал. У «семинаристов» это было не принято. Цусима морщилась, Тамара скоро ушла на кухню, да и мужчин похабные слова коробили. Не одергивают из-за интеллигентского комплекса перед «настоящим человеком из народа», подумал Марат. Своему давно сказали бы: «Полегче, старик, не в казарме».

Пока Рыжий рассказывал про интересное — как он мыл золото на реке Бодайбо, его слушали. Но потом, придя от водки в приподнятое состояние духа, потомок Пугачева стал сыпать анекдотами, и тут все начали разбредаться. Марат продержался дольше других из-за Агаты. Она анекдотам не смеялась, но и не уходила. Наверно ждала, не заговорит ли Рыжий про что-нибудь дельное.

Тут на край стола с дерева капнула пометом ворона, Рыжий немедленно рассказал бородатый, глупый анекдот «хорошо, что коровы не летают», и у Марата терпение кончилось.

Он отдрейфовал в дом, около Рыжего остались только верная Цусима и Агата — последняя, надеялся Марат, ненадолго.

Внутри обсуждали «Богоносца» — такую кличку дал гостю язвительный Казуист. Он говорил вполголоса, что подобных самородков без образования, но с огромным самомнением и тягой к авантюризму очень опасно вводить в свой круг. Они непредсказуемы, подвержены резким сменам настроения. Сегодня он лютый враг «коммуняк», а на следствии его охмурит какой-нибудь иезуит-гебешник, и пролетарий всех сдаст с потрохами. Такое неоднократно бывало. Казуист советовал поговорить с Серафимой, чтобы она как-нибудь поделикатнее отвадила народного агитатора.

— Не уверен, что он опасен, но на «Семинаре» ему точно делать нечего, — сказал Коста. — Я этот тип людей знаю. Они могут или находиться в центре внимания, или замыкаются в себе.

— У чувака в голове каша. Пусть сначала ее доварит, а там посмотрим, — согласился Коняев.

Зеликман покривился:

— Русский национализм всегда попахивает. Рано или поздно заканчивается тем, что русские самые лучшие, а всё зло от евреев.

Заступился за Рыжего только Шубин, но у него имелся свой интерес. Он хотел залучить «Богоносца» к себе в гости на пару дней и как следует порасспрашивать про хождение в народ — отличный будет материал для прозы.

Марат же просто поглядывал в окно, ждал, когда Агате наскучит слушать жеребятину. Он ведь не дорассказал ей про Сиднея Рейли. А еще нужно будет обязательно заинтересовать ее Василием Шульгиным. Во второй части романа он только мелькает, но в третьей станет одним из основных персонажей. Появилась идея, от которой учащенно заколотилось сердце. Если Агата увлечется судьбой Шульгина (а ею нельзя не увлечься), надо будет упомянуть о прошлогодней встрече. Во время работы над сценарием Марат ездил к живому осколку истории во Владимир с портативным репортерским магнитофоном. В свои восемьдесят девять лет старик очень быстро уставал, через полчаса начал заговариваться, но все равно запись получилась уникальная. Агата обязательно захочет послушать. В среду Антонина улетит с делегацией в Будапешт, ее пять дней не будет.

Они впервые окажутся наедине — не на улице, среди чужих глаз, а дома. И момент будет такой, какой надо. Не просто мужчина, а писатель, рассказчик, мастер — это все равно что волшебник. Если между ними не пробежит ток, значит, это в принципе невозможно. Но ток пробежит, обязательно пробежит, сказал себе Марат, вспомнив, с каким выражением лица она слушала про Одессу.

Агата наконец встала и направилась к даче. Он как бы случайно вышел навстречу, на крыльцо.

— Насладилась? Ну у тебя и терпение.

— Он, конечно, в основном несет чушь, но есть в нем что-то… — Она не сразу подобрала слово. — …Что-то настоящее. Чего нет ни у кого, с кем я вожусь.

Марат был уязвлен.

— Не надо путать примитивное с настоящим. Это обычная засада, в которую попадают интеллигенты. Ты ведь не записная духовка вроде Цусимы. Да, тебе повезло, тебя с детства окружают люди развитые и сложные. Поэтому ты их недостаточно ценишь. Выросла бы ты, как я, в бараках да общагах, относилась бы к своему кругу иначе. Если человек сложен, это не значит, что он ненастоящий. Да та же Цусима. Ведь при всей восторженности душа у нее — червонное золото.

— Золото, золото. И все они золотые. — Агата кивнула на комнату, откуда доносились голоса. — Но, понимаешь, они все состоят из слов. Это замечательные слова, и всё же это только слова. Сложность хороша в литературе, а в жизни нужно быть простым. Вот о чем я думала, когда на него смотрела.

— Что же ты тогда ушла? Слушала бы искрометные шутки и дальше.

— Он спросил, нет ли гитары. Возьму у Тамары.