Собачье сердце

Конный полк ушел воевать с каким-то атаманом. За полком на подводе ехал граммофон и играл «Вы просите песен38». Какое все-таки приятное изобретение!

Из пушек стреляли под утро...

V

....................................

VI. АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ ПОДГОТОВКА И САПОГИ

....................................

VII

Кончено. Меня увозят39.

....................................

...Из пушек

...и .....

VIII. ХАНКАЛЬСКОЕ УЩЕЛЬЕ

Сентябрь.

Временами мне кажется, что все это сон. Бог грозный

службу в качестве врача всеми властями, занимавшими город». Но о самой службе в красных частях Булгаков нигде не обронил ни слова. И до сих пор этот отрезок времени остается тайной.

38 «Вы просите песен». – Популярный романс на музыку и слова Саши Макарова.

39 Кончено. Меня увозят. – Деникинская армия вступила в Киев 31 августа 1919 г.

Население города приветствовало освободителей (правда, через некоторое время отношение к деникинцам стало меняться в худшую сторону – прежде всего из-за мародерства). Братья Булгаковы добровольно записались в Белую армию. Михаил Булгаков, как военврач, был отправлен на Кавказ. Но детали этого события по-прежнему остаются непроясненными.

наворотил горы. В ущельях плывут туманы. В прорезях гор грозовые тучи. И бурно плещет по камням

...мутный вал.

Злой чечен ползет на берег,

Точит свой кинжал40.

Узун-Хаджи 41 в Чечен-ауле 42 . Аул растянулся на плоскости на фоне синеватой дымки гор. В плоском Ханкальском ущелье пылят по дорогам арбы, двуколки. Кизлярогребенские казаки стали на левом фланге, гусары на правом. На вытоптанных кукурузных полях батареи. Бьют шрапнелью по Узуну. Чеченцы как черти дерутся с «белыми чертями». У речонки, на берегу которой валяется разбухший труп лошади, на двуколке треплется краснокрестный флаг. Сюда волокут ко мне окровавленных казаков, и они умирают у меня на руках.

Грозовая туча ушла за горы. Льет жгучее солнце, и я жадно глотаю смрадную воду из манерки. Мечутся две

40 ...мутный вал... свой кинжал. – Из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Казачья колыбельная песня» (1838): По камням струится Терек, Плещет мутный вал...

41 Узун-Хаджи... – Узун Хайр Хаджи Хан (?–1920), имам и эмир так называемого

Северо-Кавказского эмиратства, созданного при поддержке Турции на территории Чечни со столицей в ауле Ведено. В сложившейся после революции сложной ситуации

Узун-Хаджи помогал большевикам, полагая сохранить свое эмиратство хотя бы относительно независимым. Боролся против Деникинской армии, поскольку смысл ее действий был для него абсолютно ясен: единая и неделимая Россия. Победа деникинцев была смертельно опасной для сепаратистов.

42 ...в Чечен-ауле. – Чечен-аульский бой (15–16 октября 1919 г.) один из самых ярких и кровопролитных, в которых участвовал Булгаков в качестве военного врача в составе

3-го Терского полка. Позже ученые-историки, восстанавливавшие этот бой на основе источников, поражались точности, с которой описал сражение Михаил Булгаков.

сестры, поднимают бессильные свесившиеся головы на соломе двуколок, перевязывают белыми бинтами, поят водой.

Пулеметы гремят дружно целой стаей.

Чеченцы шпарят из аула. Бьются отчаянно. Но ничего не выйдет. Возьмут аул и зажгут. Где ж им с двумя паршивыми трехдюймовками устоять против трех батарей кубанской пехоты. .

С гортанными воплями понесся их лихой конный полк вытоптанными, выжженными кукурузными пространствами. Ударил с фланга в терских казачков.

Те чуть теку не дали. Но подсыпали кубанцы, опять застрочили пулеметы и загнали наездников за кукурузные поля на плато, где видны в бинокль обреченные сакли.

Ночь.

Все тише, тише стрельба. Гуще сумрак, таинственнее тени. Потом бархатный полог и бескрайний звездный океан. Ручей сердито плещет. Фыркают лошади, а на правой стороне в кубанских батальонах горят, мигая, костры.

Чем черней, тем страшней и тоскливей на душе. Наш костер трещит. Дымом то на меня потянет, то в сторону отнесет. Лица казаков в трепетном свете изменчивые, странные. Вырываются из тьмы, опять ныряют в темную бездну. А ночь нарастает безграничная, черная, ползучая.

Шалит, пугает. Ущелье длинное. В ночных бархатах – неизвестность. Тыла нет. И начинает казаться, что оживает за спиной дубовая роща. Может, там уже ползут, припадая к росистой траве, тени в черкесках. Ползут, ползут. . И глазом не успеешь моргнуть: вылетят бешеные тени, распаленные ненавистью, с воем, с визгом и... аминь!

Тьфу, черт возьми!

– Поручиться нельзя, – философски отвечает на кой-какие дилетантские мои соображения относительно непорочности и каверзности этой ночи сидящий у костра

Терского 3-го конного казачок, – заскочуть с хлангу. Бывало.

Ах, типун на язык! «С хлангу»! Господи Боже мой! Что же это такое! Навоз жуют лошади, дула винтовок в огненных отблесках. «Поручиться нельзя»! Туманы в тьме.

Узун-Хаджи в роковом ауле43...

Да что я, Лермонтов, что ли! Это, кажется, по его специальности? При чем здесь я!!