Со мной так нельзя!: каким бывает насилие и как его распознать

Ну, вот и кризисный центр! Юля представляла его в виде приюта из ирландского фильма о несчастной жизни девушек, родивших детей вне брака: толстые, как у средневекового замка, стены, узкие стрельчатые окна с решётками, мощёные плиткой полы и насупленные старухи в качестве персонала. Однако на деле место, оказавшееся неожиданно далеко, на границе с соседней областью, выглядело современно и приветливо. Двухэтажные корпуса, покрашенные в весёленькие цвета бежево-розово-оранжевой гаммы. Чистые маленькие комнаты. Работники кризисного центра – улыбчивые, приветливые.

Соседкой по комнате оказалась Хаджар, мать двоих детей, необыкновенно тихая, вежливая и аккуратная, которая любое обращение к другому человеку сопровождала робкой просительной улыбкой. Разговаривая с ней о внутреннем распорядке кризисного центра, о здешнем режиме, Юля старалась смотреть ей в лицо, но взгляд невольно перемещался к правой руке Хаджар, закованной в гипсовую повязку. Из гипса виднелись пальцы с ногтями, покоробившимися и почерневшими от старых кровоизлияний, они вызывали сочувствие и испуг.

Перехватив Юлин взгляд, Хаджар снова улыбнулась:

– Рентген утром делали, сказали, заживает. Это не страшно. Пройдёт. Вот моего двоюродного брата жену закопали.

– Как закопали?

– Так. Сначала бил её, сильно бил, потом закопал. Это ещё в нашей стране было… Там, откуда мы в Россию приехали.

Юля собиралась её расспросить подробнее, но не успела, потому что их позвали на ужин.

Ужин был сытный и даже вкусный, но Юля не могла сосредоточиться ни на еде, ни на разговорах соседок за столом, которые всячески старались подбодрить её. Мысли витали в стороне, цеплялись то за стену, свежепокрашенную в салатовый цвет, то за простиравшийся за окном закатный вид. Закат в чужом месте навевал тоску, стоило вспомнить: ты не дома. И неизвестно, когда ещё у тебя будет дом, где ты с дочерью сможешь чувствовать себя в безопасности.

А может, не так уж была велика опасность? Так ли уж плохо жилось ей с Артёмом? Другие местные обитательницы перенесли больше – вот хотя бы Хаджар с её сломанной рукой, Хаджар действительно нужно было бежать, а ей… По сравнению с неприятностями Хаджар и её родственницы Юлины были ничтожны. Может, стоило притерпеться хотя бы ради дочери? Юля вспомнила детскую площадку возле дома, где ей было так уютно и хорошо, красивые Евины игрушки и книжки, которые пришлось оставить, – и сердце защемило. Казённая обстановка, необходимость терпеть присутствие чужих людей. Сейчас она сомневалась, что приживётся здесь, что выдержит в этих условиях хотя бы время, необходимое, чтобы найти работу и квартиру. А может, Артём ещё не успел вернуться домой? Юля вскочила из-за стола.

– Ты куда? Ещё компот будет.

Юля села обратно. Представилось, как она сейчас хватает в охапку Еву, как преодолевает долгую дорогу до дома, как входит в квартиру, где их ждёт Артём… Он обо всём догадается. Стоит ему только взглянуть на жену, как он сразу поймёт, что она не просто гуляла с дочерью, а пыталась от него сбежать. Но если даже не с первого взгляда, то всё равно узнает: наткнётся на следы её приготовлений к побегу, расспросит Еву… Что же она наделала! Отрезала себе все пути назад!

Медленно, тяжело шла она из столовой, борясь с желанием позвонить мужу, закричать в трубку и просить прощения. Ева потянула её за руку:

– Мам, а когда мы домой пойдём?

И как будто этой последней капли не хватало, чтобы рухнуло всё, что она строила в последние дни. Юля присела перед дочерью, обняла её и заплакала.