…Со многими неизвестными

- Петя, а ты не болен? - участливо спросил Залесский. - Ты, часом, не мистик? При чем здесь эта шапка?

- Не спрашивай, - хитро усмехнулся Словцов. - И я здоров. Вполне здоров. Сделай, что я говорю, Володя, и ты увидишь. Ну, скажи, ты мне веришь?

- Ну, верю. Но, Петя…

- Все! Тогда действуй. А для этого на минуту спустись с неба на землю.

- Но как это сделать? Я понимаю - цигейковая шубка, которую ты достал мне для Леночки. Она так радовалась! Но шапка, мужская шапка!…

- Подумай. Прояви немного находчивости.

- Петя, - серьезно сказал Залесский. - Мне кажется, эта затея дурно пахнет.

- А ты не принюхивайся, черт возьми! Речь идет о твоем и ее счастье.

- Именно потому, что я люблю Леночку, - с расстановкой произнес Залесский, - люблю так, как только может любить мужчина, я не хочу впутывать ее в подозрительные дела.

Он опустился на кушетку и закурил. Минуту оба сосредоточенно молчали.

- Между прочим, Петя, - проговорил Залесский. - Ты все еще кутишь в компании с этим Плышевским и за его счет? Это унизительно, друг мой! Нашел мецената! Покровителя искусств!

- Э, брось! - махнул рукой Словцов. - Ради бога, не говори красиво. Это не твое амплуа. Да, я люблю кутнуть, люблю веселую компанию друзей, люблю шум и блеск ресторана, красивых и… гм… доступных женщин. А если платит приятель, то что за беда? Когда будут деньги, я с радостью заплачу за него, ты же знаешь!

- У тебя их никогда не бывает.

- Пусть! У кого из великих актеров были деньги? И у не великих их тоже не было.

- Ах, Петя, друг мой! Ты неисправим, - с улыбкой покачал головой Залесский.

- А ты? Ну, скажи, ты можешь, к примеру, отказаться от Леночки?

- О, нет! - снова загорелся Залесский. - Никогда! И я ее добьюсь! Любым путем, любой ценой, клянусь!…

- Не клянись! - жестко оборвал его Словцов. - От одного пути ты уже отказался. Одна цена тебе уже не подошла.

- Но это очень странный путь! И цена здесь неизвестна!

- Ах, вот что! «Странно», «неизвестно»… И это тебя сразу испугало? Тогда не говори о своей любви. Ты мыслишь слишком рационально, чтобы любить так, как говоришь.

- Но как, как я ей вручу эту злосчастную шапку?! - в отчаянии воскликнул Залесский. - Да еще для него, для мужа!

- Хорошо, Володя, - кротко согласился Словцов. - Я тебе помогу. Я все-таки люблю тебя. Что поделаешь!

- Интересно! - подозрительно покосился на него Залесский.

- Ты говоришь, она страдает, она не может сейчас уйти от этого человека. Так покажи ей, что ты не только влюблен, но и друг ее. И посоветуй в последний раз попытаться наладить отношения с мужем. Пусть проявит к нему внимание, заботу. И вот случайно попалась ей шапка, редкая, красивая, недорогая. Допустим, в том же самом магазине, где она вчера купила шубу. И продавщица ей сказала, что это лучший подарок для мужчины. И она купила эту шапку для него. Как это мило, трогательно, не правда ли?

- Допустим. Но что произойдет потом?

- Это уж их личное дело, Володя, - развел руками Словцов. - У них сложные отношения. Ведь он тоже влюблен, не забывай.

После спектакля Лена пошла домой одна. Ей хотелось наконец разобраться в клубке противоречивых мыслей и чувств, которые мучили ее все последнее время. Что же происходит у них с Сергеем? Неужели это конец? Любит ли она его по-прежнему? А он? Как он изменился! Замкнутый, чем-то все время озабоченный, молчаливый и… почти чужой. Что же с ним происходит? Откуда все это? Работа? Да, работа у него очень трудная, изматывающая, опасная. Но… кто та девушка? Кто? А разве она, Лена, теперь имеет право об этом спрашивать, теперь, когда появился Владимир? Как же все произошло, как сложилась жизнь у нее самой?

Лена вспомнила. Три года назад она пришла в театр. И вскоре первое удачное выступление в трудной и ответственной роли. Как она волновалась тогда! И как готовилась! Ночи напролет просиживала она над ролью, обливаясь слезами при неудачах, безмерно радуясь малейшей находке. И рядом все время был Сережа! Он тоже вместе с ней ликовал и приходил в отчаяние. И вот успех, большой, серьезный. И огромная корзина чудных цветов у нее в уборной «от благодарных сотрудников МУРа». А потом и они сами пришли к ней туда все: и Иван Васильевич, и Костя, и Саша Лобанов, и много, много других, незнакомых, смущенных и неуклюжих, но искренних и сильных людей, - и все они так радовались ее успеху. МУР в тот вечер закупил чуть не треть спектакля.

Ну, а потом? Что было потом? Когда же впервые появилась эта трещина, которая теперь превратилась в пропасть? Да, Сереже не нравилась ее жизнь: поздние возвращения, письма неизвестных и известных поклонников, цветы, присылаемые на дом, банкеты после премьер, - не нравились и ее товарищи по театру: шумные, порой легкомысленные, бесцеремонные, - не нравился их стиль: поцелуи при встречах, фривольные разговоры о женщинах, легкие и бездумные связи, о которых он слышал. Сережа сдержаннее, строже, гораздо целомудреннее их всех.